Благовест-Инфо

Как проступает Бог

Апостольский нунций в России Иван Юркович

Апостольский нунций в Российской Федерации Иван Юркович, размышляя в своей колонке для «РП» о противоречиях между опытом Божьей любви и Его незримостью, приходит к выводу, что нет, конечно, никакого противоречия, а есть ужасающее человеческое одиночество, которое надо помочь засеять.

ОБЫЧНО мы ставим кувшин в центре стола — чтобы он не разбился с краю.
 
Есть вопросы, отвечать на которые душа инстинктивно опасается, — чтобы не расплескать святое, чтобы сокровенное не разбилось, столкнувшись с очевидностью здравого смысла. Такого рода вопрос опыта личной веры.
 
При этом, размышляя и вспоминая, понимаешь, что, скорее всего, в твоем индивидуальном должно быть много общего с людьми, имевшими счастье родиться и расти в семье с сильными религиозными традициями. Такой была и остается моя семья, исповедующая веру с той естественностью и простотой, которые я помню с первых лет жизни. Вера не просто как способ сообщения между людьми, но воздушная смесь любви, вдыхая которую ты выдыхаешь отношения добра. Моя родная словенская деревня Кочевье как раз и была таким местом веры — не абстрактной, но проявлявшейся в мировидении и мироощущении каждого из нас.
 
Особенно мне запомнился случай из раннего детства, связанный с Рождеством. Как, наверное, и в России, в Словении Рождество для ребенка — это и предощущение чуда, и ожидание простого конкретного доказательства присутствия Бога в жизни — попросту говоря, ожидание подарка. Мы жили тяжело — это сейчас я понимаю, что мы жили тяжело, — но тогда «воздушная смесь любви», в которой было сложно отделить любовь Бога от любви матери, все равно окрашивала ощущение жизни палитрой покоя и счастья. Тем не менее когда неожиданно я получил в подарок коробку конфет, то почувствовал себя обладателем «сокровища». И первое желание было — чтобы мое осталось моим. Но через короткое время ощущение обладания перестало быть ощущением счастья. И когда возобладало желание поделиться моим сокровищем с другими детьми, я, вероятно, впервые узнал настоящее счастье — это когда счастливы многие, когда счастье, сверкающее из многих детских глаз, умножается больше, чем в геометрической прогрессии. Оглядываясь назад, могу сказать, что в моей жизни это был первый простой, но осознанный поступок, продиктованный верой. В христианской общине Кочевья прибавился новый маленький человечек, счастливый от возможности делиться и помогать ближнему.
 
Позже меня поразило, как точно этот феномен ощутил человек совершенно другой, последовательно городской, петербургской культуры — Иосиф Бродский:
 
«В деревне Бог живет не по углам,
Как думают насмешники, а всюду.
Он освящает кровлю и посуду
И честно делит двери пополам.
В деревне Он — в избытке».
 
Этот «избыток», естественно, поставил выбор веры в Бога в центр моей жизни, заняв пространство, внешне невидимое, придав форму мышлению и поведению. Невидимый Бог отбрасывает многомерную тень — предопределенности Веры, расположенности Надежды и самовыражения Любви.
 
Много позже я понял, что каждый отдельный опыт веры является одновременно опытом радости жизни по Евангелию. Фундаментальное евангельское утверждение «Бог есть Любовь» проявляется даже в самых несовершенных делах любви, которые мы совершаем. Более того, мы совершаемся как личность в этих простых, но искренних поступках. Христианский поступок — это когда ты поступаешься своим благом ради блага ближнего, и Бог проступает сквозь твое несовершенство во всей Своей красоте. Позже я нашел подтверждение своим мыслям у Бродского:
 
«Каждый пред Богом наг —
Жалок, наг и убог.
В каждой музыке Бах,
В каждом из нас Бог».
 
Отдельная составляющая опыта веры — опыт сомнений. Он неизбежен в период личностного взросления. Изучая философию и богословие в семинарии, я с радостью и удивлением прочел у блаженного Августина, что сомнение — это неотъемлемая часть человеческого познания, что, сомневаясь в чем-то, мы таким образом делаем реальным предмет, в котором сомневаемся. Значит, те сомнения, через которые мне, как и многим, пришлось пройти, были не просто испытанием моей веры, не только происходили под влиянием атеистической пропаганды в школе, которая была достаточно сильной у меня на Родине, так же как и в Советской России. Впрочем, в значительной степени мои сомнения тогда сводились к вопросу достоверности опыта: только то, что материально, — реально, а остальное — изобретения человеческого ума. Это кажущееся противостояние опыта Божьей любви и Его незримости, которая, как иногда кажется, не может быть подтверждена опытом, отметил и Бродский:
 
«Бог сохраняет все; особенно — слова
Прощенья и любви, как собственный свой голос.
В них бьется рваный пульс, в них слышен костный хруст,
И заступ в них стучит, ровны и глуховаты.
Затем что жизнь одна, они из смертных уст
Звучат отчетливей, чем из всемирной ваты».
 
Современная культура, находящаяся под большим влиянием позитивизма, интерпретирует духовную, в том числе и религиозную, сферу именно как «всемирную вату», таким образом расчеловечивая человека, делая его действующим лицом исключительно материального мира. В моем случае сомнения, носившие абстрактный характер, разбивались об отношения любви, в которые я окунался, возвращаясь домой. Сомнения оказывались ненастоящими — на фоне настоящей человеческой любви. Одновременно мне помогло изучение химии, которой я тогда занимался, а также мой интерес к астрономии, который до сих пор не иссяк. Помню, как, открывая для себя законы природы, я понимал всю величественную сложность организации Вселенной и загадочность ее происхождения и предназначения. Не только я, но и многие ученые и мыслители, занимавшиеся естественными науками и астрофизикой, были верующими людьми. Для многих очевидно, что Бог разговаривает с человеком удивительной гармонией, недостижимым совершенством мира природы. Кстати, не многие знают, что папа Пий XI был астрономом-любителем и в его скромнейшем рабочем кабинете в Ватикане до сих пор стоит телескоп, а папа Пий XII опубликовал несколько статей по астрономии.
 
Эти размышления, полагаю, естественно привели меня к выбору священства, поскольку, по-моему убеждению, только в Церкви возможно найти ответ на многие озабоченности в жизни человека и общества. Для меня это стало своего рода продолжением того рождественского эпизода — отдавать и отдаваться другим, стараться быть полезным многим, светом Христовой любви засеивать мрак человеческого одиночества, несчастья и несправедливости.
 
И — как, думаю, очевидно — с самого начала жизни Бог очищал и просвещал меня в пространстве великой европейской культуры, неотъемлемой, привилегированной частью которой является культура русская. Русская культура по своей природе — христианка. Ей предназначено Богом апостольство добра и любви. Она стала драгоценной частью и моего опыта веры. Поэтому хочу завершить размышления прекрасными строками Бориса Пастернака:
 
«Как будто внутренность собора —
Простор земли. И чрез окно
Далекий отголосок хора
Мне слышать иногда дано.
Природа, мир, тайник Вселенной,
Я службу долгую твою,
Объятый дрожью сокровенной,
В слезах от счастья отстою».

Колонка Ивана Юрковича "Как проступает Бог" опубликована в журнале "Русский пионер" №48

23 сентября 2014

Источник: "Русский пионер"