В крошечной деревушке на горе на острове Корфу в Ионическом море в церкви Святого Феодора воскресная литургия. Народ подтягивается не спеша, по-православному, без фанатизма.
Все сидят. Женщины слева, мужчины справа. Удобно, конечно, сидеть. Хотя непривычно креститься сидя. Начинает клонить в сон. Непривычно и то, что " Верую " и " Отче наш " читает чтец, а не весь народ. Народ только шепчет едва слышно и ничего не поет, как у нас. О греки, учителя наши! Они помнят, что они учителя.
Мальчик едва ли двух лет важно расхаживает перед алтарем. Его дед поет в хоре. Время от времени берет малыша на руки, не переставая петь. Сестренка лет пяти то и дело целует братику ручку, танцует и перецеловывает все иконы. Тут все дома — и дети, и молодежь, и старики.
" У вас ведь не сидят? У вас ведь в церкви много народу и все стоят тесно? " — с надеждой расспрашивают греки на смеси греческого и английского. Все понятно, потому что греческие обиходные слова — это наши церковные.
" Я хожу в церковь каждое воскресенье " , — отвечает грек или гречанка, кто поближе к земле и достиг дедовского возраста. " Я православный " , — отвечает каждый грек. Все крещеные и венчанные. Все выучили Евангелие в школе. Все умеют читать по-древнегречески. Все знают службу. Все сетуют, что молодые — безбожники. Религия у них государственная, с правом голоса по поводу законов.
" Мы ведь греки, мы не идем такой прямой дорогой, как европейцы, ну вы понимаете " — это объяснение про то, что кризис, конечно, есть, но не в Греции.
" У вас календарь какой? " Они надеются, что в России календарь и церковный, и светский старый. Разочаровываю.
" Но ведь церковный — старого стиля? Вот у нас пост начался, а вас только через две недели, так? А мы переменили календарь, у нас все теперь по новому стилю… " — качают головами, надеются на Россию.
Служба на греческом, но все понятно, если знаешь, как это звучит на церковнославянском. Из женщин я одна в платке. Старушки тщательно причесаны и нарядно одеты. Но платки здесь отринуты.
Больше всего бросается в глаза, что в церкви главные — мужчины. Весь хор мужской, состоит из ревностных прихожан. Поют не нашими распевами, но жесткими басами. Может, не так стройно, но зато по-военному. Церковные мужчины осанистые, важные, каждый при исполнении. Нет старушки за церковным ящиком. Нет ценников. Подходишь, берешь белые свечи, кладешь монетку как совесть подскажет.
Деревне 500 лет, оливам вокруг нее — 800. Как о чем-то обыденном рассказывают, что за каждое дерево венецианцы платили по золотому. Поэтому на Корфу так много оливковых рощ, так густо они посажены, такое хорошее масло — ведь за каждое деревце платили.
" Патриарх Кирилл? Карашо! " — священник после службы не нарадуется. При имени патриарха он просто сияет. Перечисляет, где был сам, где были его знакомые. Он убежден, что Киев и поныне Россия. Всего-то 1020 лет назад такой греческий священник пришел в Киев к князю Владимиру рассказывать о Страшном суде. Еще до того, как стали сажать оливы на Корфу...
Надежда Кеворкова
3 августа 2009
