Мониторинг СМИ

Перекресток для чистых сердец

Фестиваль «Литература в тумане», прошедший в австрийском городе Хайденрайхштайне, превратился в политический. Его самым ярким участником стал Салман Рушди

Маргитхолл, в котором происходила встреча, был переполнен. Среди гостей - бывший федеральный канцлер Франц Враницкий и недавно избранный Альфред Гузенбауер, бывший министр культуры Роберт Шоттен и масса других знаменитостей. Речь шла, собственно, о судьбах мира. И осветила его звезда Салмана Рушди. Хайденрайхштайн, скрытый от людских глаз уголок Нижней Австрии, который в свое время дал приют писателю, осужденному на смерть иранским духовенством, в большой степени утолял его ностальгию по любимому Лондону. Было это в 1994 году, когда австрийский министр культуры Роберт Шоттен пригласил Рушди в Австрию для вручения ему австрийской Государственной литературной премии. Рушди, мужественный человек, в самый разгар охоты на него не побоялся вместе с известной австрийской актрисой и певицей Эрикой Плухар читать в переполненном Бургтеатре отрывки из своего опального романа.

Салман Рушди осмеливается открыто говорить правду, пренебрегая пресловутой политкорректностью. Конечно, одна и та же правда из уст мусульманина и немусульманина может прозвучать по-разному, но это ничего не меняет в том обстоятельстве, что как раз среди своих эта правда наиболее опасна. Совсем недавно во время британско-мусульманских телевизионных дебатов он вновь всколыхнул мусульманский мир заявлением: «Veils suck» («Паранджа отвратительна»). Рушди - страстный противник фаллократии мусульманского мира.

В Хайденрайхштайне он опять же политически не совсем корректно рассуждал о развале между культурами и развале внутри культур: «Запад давно уже не монолитен, как не монолитен и ислам». В этом расщеплении миров он видит серьезного союзника мирового терроризма: «Радикальные террористические группировки в последние годы все больше сближаются, в то время как мир подвержен дальнейшему расщеплению» или «Нельзя забывать, первые, кто страдает под натиском радикального ислама, - это сами мусульмане. Например, в Кашмире народ страдает, с одной стороны, от давления джихадистов, а с другой, от давления индийской политики. Мир непрост, поэтому я стараюсь избегать обобщений, но с уверенностью можно сказать, что определенная часть ислама, безусловно, находится в глубоком конфликте с Западом».

Рушди, перефразируя бывшего американского посла Кеннета Гальбрате, сказавшего когда-то, что «Индия - это функционирующая анархия», заявил: «Индия - это полный собственного смысла хаос». Техническая революция процветает здесь бок о бок со средневековой нищетой, и это главная причина социальной неудовлетворенности, именно здесь кроется основная, но не единственная причина растущей популярности терроризма.

Смеясь (чувство юмора писателю не изменяет даже тогда, когда речь идет о жизни и смерти - его жизни и его смерти), он привел в пример молодого израильского писателя Эёдгара Керета, обнародовавшего недавно свои соображения о борьбе между консервативными израильскими поселенцами и либеральными студентами. Оказывается, обе группы - выходцы из Нью-Йорка, и писатель спрашивает, отчего же они перенесли свою борьбу в Израиль, вместо того чтобы спокойно предаваться ей у себя в Бруклине?

Рушди поднял также вопрос об отсутствии культуры в мировых религиях, он считает, что во всех них заложены корни радикализма и насилия. С болью вспоминал Бомбей, любимый город своего детства, сегодня это не тот Бомбей, который он покинул подростком. Разрыв между бедностью и богатством стал еще огромнее, что продолжает дестабилизировать государство, разрушать социальное здоровье страны, питая терроризм. «Когда я был молодым, религия, казалось, уже отжила свое. Люди, всерьез рассуждавшие о религии, были для нас кем-то вроде идиотов. Возрождение религии в качестве движущей мировой политической силы представлялось нам тогда совершенно немыслимым - Religion was uncool (это английское выражение трудно перевести на русский язык, т.е. религиозность считалась признаком отсутствия характера. - Д.В.). Но, к сожалению, в то время как мы были заняты тем, чтобы быть исключительно cool, те, кто были uncool, завладели миром».

Австрийские артисты и писатели помогали Салману Рушди зачитывать (в переводе на немецкий) отрывки из его романов, в том числе из недавно изданного «Шалимар-клоун». В нем рассказывается о танцоре-акробате, который становится террористом, но вовсе не из идеологических соображений, а, по сути, из-за того, что американский посол соблазняет его жену. Страдающему от мук ревности и униженного мужского достоинства, судьба посылает ему знакомство с руководителем террористической группы, под влиянием которого и создается в его мозгу взрывоопасный коктейль мести. Пройдя долгое обучение, он убивает посла, нанявшись предварительно к нему водителем (тот сознательно берет его на работу по причине мучающей его совести). Автор понимает это так: взяв в руки оружие, герой как бы возвращает свою утерянную мужскую гордость, а проекция личных обиды и ненависти на США в качестве «легализированного» врага ислама позволяет убийце считать себя справедливым мстителем. «Но он обыкновенный убийца, потому что убивает по личным мотивам!»

Это именно тот психический механизм, который лежит в основе всех профашистских режимов и диктатур. За всеми нашими действиями так или иначе скрываются личные мотивы. Рушди спрашивает: «Отчего два человека, живущих в одинаковых условиях, оказавшись на перекрестке, выбирают разные пути: один идет налево и живет нормальной жизнью, а другой подается направо и берет в руки оружие?» Известный психоаналитик Теодор Адорно после Второй мировой войны занимался исследованием этимологии так называемых честных сердец, т.е. не главарей фашизма, а тех, кто с «чистым сердцем» и уверенностью, что делает нечто доброе для своего народа (не для себя лично!), следовал за ними. Эти люди вовсе не были преступниками или асоциальными личностями, напротив, большая их часть происходила из мелкобуржуазных семей, где мораль стояла очень высоко. Но прививалась она им теми насильственными методами, которые, скорее, напоминают о ненависти, чем о любви: строгие моральные оценки выставлялись потребностям человеческого тела, над которыми, как известно, нашей власти нет. Вопрос не в том, запрещать или не запрещать детям то или это, а в том, как это делать: по-доброму или с осуждением. Когда на детей давят моралью, они, конечно же, подчинятся, но в них укоренится бессознательная ненависть к этой морали и к тем, кто ее прививал. С другой стороны, как можно ненавидеть людей (и их взгляды), которых ты также и любишь, а главное, целиком зависишь от их доброты к тебе?! Тут-то и вступает в силу проекция - психический механизм, позволяющий освободиться от чувств вины и стыда, передвинуть вину за все свои беды на чужого: это они «вонючие» и «преступные». И если появляется некто со своими теориями, позволяющими легально перенести ненависть и чувство собственной неполноценности на «врага народа», внутренний конфликт разрешается «удачнейшим» образом: теперь можно пытать и убивать без необходимости чувствовать себя плохим человеком, ведь человек старается не для себя, а для процветания... отечества, идеи, религии и т.д.

Рушди говорит: «Террористами становятся как по совершенно банальным причинам, например, чтобы получить немного денег, теплую униформу и гарантированную еду, так и из глубоко психологических соображений, например, оттого, что ранено твое самолюбие или задета мужская гордость. Или же ими становятся, когда этот мир не в состоянии предоставить тебе никакого статуса, а здесь открывается возможность оказаться в центре внимания, пусть даже на короткий момент. Терроризм делает звездами безымянных, безнадежных и безродных, он дает им ощущение собственной силы и собственной значимости. От насилия исходит великий соблазн».

Итак, джихад, выражаясь экономическим языком, создает рабочие места. Невольно вспоминается плакат, который несли женщины во время одной из демонстраций в Неаполе: «Руки прочь от мафии, она дает нам работу!» Салман Рушди считает экстремизм явлением достаточно молодым: «Я надеюсь, это просто повышенная температура, горячка во время простуды, и она скоро пройдет. Коммунизм ведь тоже прожил всего 70 лет. Для меня это - долго, но для тех, кто сегодня молод...»

На вопрос, что может предпринять Запад в ответ на исламский экстремизм, Рушди сказал: «Все это проблема не Запада, это проблема ислама. Запад должен оставаться тем, что он есть!» Мусульманский мир, по его мнению, должен учиться полемизировать с Западом без того, чтобы по любому поводу чувствовать себя оскорбленным, а Запад должен перестать задавать себе вопрос, как ему реагировать на возмущения мусульман. «В конце концов цитата, критикующая ислам и использованная Бенедиктом XVI, принадлежит не Папе лично, а византийскому императору». И потом: «Да и вообще нам нужно побольше комиксов наподобие датских!»

Но один злободневный вопрос так и не был поднят на фестивале, и это вопрос самоцензуры, несмотря на то, что свежа еще в памяти нашумевшая история об отмене постановки оперы Моцарта «Идоменео» в Берлинском оперном театре. В ней фигурируют отрубленные головы, в том числе Иисуса Христа и пророка Мухаммеда. Директор оперы Кирстин Хармс сознательно пошла на отмену постановки, опасаясь спровоцировать террористические акты. Получается, Запад начинает контролировать собственную культуру на предмет, понравится ли то или это Усаме бен Ладену, который, по слухам, действительно пригрозил заняться Берлинской оперой в случае, если постановка будет осуществлена.

Салман Рушди таких угроз предварительно не получал, к нему они поступили в виде смертного приговора за роман «Сатанинские стихи».

Писатель, родившийся в Бомбее, учившийся в Лондоне, живший в Англии и в Кашмире, сегодня преподает литературу в Америке, а на вопрос, за какую футбольную команду он болеет, отвечает: «За Бразилию!» Космополитизм для него не теория, а образ его жизни и предмет творчества. «Романы сегодня приобретают особую ценность, прежде всего по той причине, что в наше время мы совершенно теряем личное. В этом разнообразии теорий, идеологий и глобальных конфликтов человек становится чем-то второстепенным. Но нам необходимо знать, что именно заставляет отдельного человека принимать те или иные решения, ведь от этих решений может зависеть вся наша жизнь».

Личное как раз чрезвычайно интересовало собравшихся. Салман Рушди начал с того, что хорошая беседа невозможна без стакана хорошего джина. В Хайденрайхштайне, однако, в этот час трудно было найти даже плохой, поэтому пришлось удовольствоваться чистой родниковой водой, которой, к слову, славится Австрия. Салман Рушди не мог не упомянуть о трудностях того времени, когда ему приходилось скрываться, особенно тяжело было годами не видеться с женой и ребенком. Праздники тоже были для него заказаны. Правда, Скотленд-Ярд, пытаясь возместить потерю, приглашал на свои грандиозные «пати», но «они ведь приглашают только тех, кого обязаны охранять, так что самой интересной моей собеседницей была Маргарет Тэтчер».

А после того как главная опасность миновала и писатель стал свободно передвигаться по свету, его попыталась избить сумкой какая-то незнакомая женщина, заявившая, что именно ее высмеял он в каком-то своем романе. «Вот тогда я и затосковал по моим личным водителям». И в заключение снова жалоба: «Вы думаете, это легко, быть мужем красавицы-манекенщицы в стране, где манекенщиц ценят выше писателей!»

Диана Видра, Вена

Источник: "Московские новости"

Ваше имя: *
Ваш e-mail:
Отзыв: *
Введите символы, изображенные на рисунке (если данная комбинация символов кажется вам неразборчивой, кликните на рисунок для отображения другой комбинации):