Репортажи

Всероссийская научная конференция «Наследие С. С. Аверинцева и современное гуманитарное знание» состоялась в Москве

Москва, 23 апреля, Благовест-инфо. Всероссийская научная конференция с международным участием «Наследие С. С. Аверинцева и современное гуманитарное знание» состоялась 18-19 апреля в Москве, в Православном Свято-Тихоновском гуманитарном университете (ПСТГУ). Форум был приурочен к 20-летию со дня кончины академика Сергея Сергеевича Аверинцева – выдающегося отечественного ученого, мыслителя, литератора, церковного проповедника. Участники обсуждали место и значение наследия Аверинцева в современной науке, культуре и церковной жизни.

Перед началом конференции 18 апреля была отслужена лития в храме Свв. отцов Поместного собора. Модератор первого заседания, декан богословского факультета ПСТГУ протоиерей Павел Хондзинский говорил о «блестящей эрудиции и чувстве единства культуры», присущих Аверинцеву. «Вся христианская цивилизация расстилается перед ним как необъятный ландшафт», – сказал о. Павел. Он выбрал из необъятного же наследия Аверинцева его статью 1998 г. «Так почему же все-таки Мандельштам?», которую подробно проанализировал, особенно обращая внимание на созвучия между Пушкиным и Мандельштамом, которые обнаруживает Аверинцев, а также между «методом» последнего и методом самого Мандельштама.

Протоиерей Валентин Асмус (МДА) напомнил участникам конференции, особенно молодым, о том «историческом чуде, которому мы в конце 80-х гг. были свидетелями», – о том, как государство «вдруг само развернулось по отношению к религии», и Церковь получила свободу. Он говорил о «великой исторической заслуге» в этом Аверинцева и его сподвижников, благодаря которым «многое сдвинулось в общественном сознании». При этом до сих пор в Церкви далеко не все признают его роль, как и роль Д.С. Лихачева, считая, что у них «все без остатка растворяется в культуре». Но Аверинцев говорил о культуре «как видящий ее самые глубокие духовные корни, поэтому он так легко переходил от культуры к тому, что выше и важнее ее», пояснил о. Валентин. Он проиллюстрировал эту мысль воспоминанием о знаменитых энциклопедических статьях Аверинцева и его университетских лекциях, которые формально были посвящены узким проблемам истории эстетических воззрений, но фактически были пронизаны христианской проповедью. «Многие на этих лекциях просто приняли христианскую веру – это было на моих глазах», – свидетельствовал священник.

«С.С. Аверинцев — чтец и читатель» – доклад поэта и переводчика Ольги Седаковой был построен как комментарий к словам филолога Нины Брагинской, которая называла Аверинцева «великим русским читателем». Размышляя об особом подходе Аверинцева к тексту, Седакова выделила три момента. Во-первых, это способность «самозабвенного углубления» в такое чтение, которое превращается в диалог с автором (одна из его ранних статей так и называется «Наш собеседник – древний автор»). Ему была свойственна «особая глубина прочтения», и он давал возможность своим слушателям «почувствовать, как слова понимаются» – недаром на его лекции «сходилась вся Москва», а друзья шутили: «Филолог в России больше, чем филолог». По Аверинцеву, текст – это не только/ не столько объект филологического анализа, но «открытое сообщение, оно исполняется, когда его слышат и понимают». Но для такого «исполнения» необходима «культура читателя, способного услышать текст как весть». И такого читателя Аверинцев воспитывал, делясь своими открытиями с самой широкой аудиторией.

Потребность делиться, дар учительства – вторая особенность, о которой говорила Седакова. По ее словам, в одном человеке очень редко сочетается способность «очень глубоко уходить в беседу с автором», а с другой стороны – «желание постоянно оглашать, делать это известным другим». Она вспоминала, что как-то на улице Аверинцев поделился с ней своим открытием: он обнаружил много рифм в словах Христа в арамейском тексте Евангелия, посмотрел на толпу и воскликнул: «Мне это всем хочется рассказать, всем!» И поразительно, как мог он такие, казалось бы, узко специальные, академические темы донести до «всех». «Сергей Сергеевич очень уважал нас, невежественных советских читателей, но говорил с нами без всякого упрощения. Это врожденный дар»,– отметила докладчица.

И третья присущая Аверинцеву черта: он «всегда чувствовал себя частью культуры, истории, участником большого единства». «Времени нужен не тот, кто ему поддакивает, а тот, кто с ним спорит», – вспомнила Седакова слова своего учителя, который чувствовал свою ответственность за «целое», и это был его «сознательный мужественный выбор».

Выводы Седаковой нашли подтверждение в докладе Константина Гуенко (РГПУ им. А.И. Герцена) «Он заговорил о другом и по-другому»: от чего «освобождал» стиль Сергея Сергеевича Аверинцева?» Этот особый стиль был рассмотрен в контексте дискуссий с Московско-Тартуской семиотической школой. Эффект «освобождающего» стиля Аверинцева, который так привлекал внимание его современников, заключается в его обращенности к слушателю и читателю. «Филология должна быть ориентирована на человека», – считал Аверинцев и сам следовал этому принципу, не отвергая при этом «строгих методов» академического анализа.

Череду филологических докладов продолжила Галина Данилина (ТюмГУ) с сообщением «Поэтика ранневизантийской литературы» как новое слово в исторической поэтике», посвященном вопросу о методе Аверинцева с точки зрения теории литературы. «Человек и слово» – ядро этого метода, и в этой монографии впервые ставится вопрос о «выявлении эмпирического содержания сдвига смыслов» в переходную эпоху от языческой античности к христианству. Докладчица считает это «прорывом» Аверинцева, что позволило не только дать представление о культурных процессах IV-VIII вв. (раньше этот период, как правило, «проскакивали», говоря о переходе от античности сразу к Средневековью), но и дать методологический ключ к пониманию истоков древнерусской литературы и культуры.

Юлия Анохина (ИМЛИ РАН) обратилась к исследованию Аверинцева, которое он посвятил поэзии «Вячеслава Великолепного». В докладе «Скворешниц вольных гражданин»: об антиномизме Вяч. Иванова в истолковании С.С. Аверинцева» докладчица отметила две важные черты творчества Вяч. Иванова, которые определил Аверинцев, – «острое чувство современности» и «верность вечному», и раскрыла «стратегию дистанцирования без отчужденности» Аверинцева по отношению к поэту.

Аверинцева как специалиста невозможно определить каким-то одним словом. Он не был философом в узком смысле, но многие философы обнаруживают в его наследии важные темы для размышлений. Кандидат философских наук Алексей Лызлов (РГГУ) в докладе «Существенность вещей и личностный характер восприятия» проанализировал стихотворение Аверинцева «Благовещение», которое он трактует как «переложение глубочайшего опыта, свидетельствующего о православной традиции молитвенного делания». По словам докладчика, Аверинцев говорит о «парадоксальном усилии открытости» личности, способной «слушать другого до последней глубины», что является вовсе не привилегией, а «крестом». Лызлов находит переклички видения Аверинцева с концепцией Кьеркегора.

Александр Кольцов (ПСТГУ) обратился к сопоставлению двух мыслителей – Аверинцева и Мартина Бубера, концентрируясь на проблеме «диалогической природы откровения». Философ рассказал о том, как Аверинцев читает и трактует Бубера, в чем он (докладчик) видит их созвучия и различия.

И.о. декана Философского факультета МГУ имени М.В. Ломоносова Алексей Козырев, основываясь на текстах Аверинцева, представил доклад «Надежда в богословском и философском измерении». Алексей Гагинский (ИФ РАН), директор фонда «Теоэстетика», поделился размышлениями на тему «Бытие как красота: теоэстетика С. С. Аверинцева». Его коллега по Институту философии РАН Анна Гусева обратилась к наследию Симоны Вейль и тому значению, которое придавал этому мыслителю Аверинцев. Его словами был назван доклад Гусевой – «XXI век будет веком Симоны Вейль…»

Аверинцев и религия – неисчерпаемая тема. По словам Константина Антонова (ПСТГУ), Аверинцева вряд ли можно причислять к религиоведам, но без него трудно представить отечественное религиоведение, он был вовлечен в изучение именно религиозной культуры, причем не только христианской. Научный атеизм в СССР Аверинцев называл «вещью демонической», а его представители «казались ему одержимыми». Антонов проанализировал разные способы оппонирования научному атеизму, связанные с именами С. Рериха, Г. Померанца, о. Александра Меня, архиепископа Михаила (Мудьюгина) и других, и отметил особенность мировоззрения Аверинцева, который противопоставляет атеизму «своеобразную герменевтику символики в духе Юнга и Кассирера», отстаивая «автономную реальность символического мира культуры … и прозрачно намекая читателю, что это отсылает к реальности духовной жизни и духовного бытия».

Доктор филологии и магистр богословия Юлия Балакшина (РГПУ им. А.И. Герцена, СФИ) представила доклад «Теория «экклезиологических хороводов»: С.С. Аверинцев и церковный круг Н.Ю. Сахаровой». Родион Шафиков (РУДН) обратился к теме «С. С. Аверинцев: переводчик и исследователь библейской Книги Иова», Лидия Крошкина (РГГУ, СФИ) – к теме «Житийная традиция в истории и современности: взгляд С.С. Аверинцева». «Гражданская ответственность и христианская совесть в публицистике С.С. Аверинцева в годы перестройки» – этот аспект осветила в своем сообщении научный сотрудник КЦ «Покровские ворота», представитель фонда «Христианская Россия» Джованна Парравичини, которая была знакома с Аверинцевым, переводила его тексты и способствовала их публикации.

Юлия Зайцева

Ваше имя: *
Ваш e-mail:
Отзыв: *
Введите символы, изображенные на рисунке (если данная комбинация символов кажется вам неразборчивой, кликните на рисунок для отображения другой комбинации):