|
Англия. Заметки православных
Англия встретила нас довольно безразлично, и после Шотландии и Ирландии это могло показаться несколько обидным, но нам было все равно: все помыслы и желания были сосредоточены на ожидаемом младшем сыне. Не до Англии было.
Потом с помощью Божией малыш благополучно родился и стал подрастать, и вот тогда-то я словно впервые обратила внимание на страну пребывания. Она оказалась для меня неразрешимой загадкой и повергла в недоумение. В котором и пребываю по сей день.
Англичане англичанами, а вот соотечественников тоже понять подчас трудно.
Несколько лет назад я сделала объявление в русской школе: тем, кому интересно, сообщаю, что недалеко от Ипсвича есть приход Русской Православной Церкви Зарубежом. Наши сидят нога на ногу и переглядываются между собой в недоумении. Ну кому это может быть интересно? Их английские мужья выслушивают информацию очень вежливо, почтительно моргают и шепчутся со своими женами: вот, тебе должно быть интересно, это ваша вера, культура. Не находят отклика.
Когда мужа рукоположили во диакона, а позже в иерея, он служил далеко, и порой очень далеко от места жительства. На большие праздники мы, как правило, были не вместе. Часто я с детьми оставалась дома, позже нас стали подвозить в ближайший храм, который тоже не близко. Никаких отношений с прихожанами не было, так как мы на этих приходах, где служил муж, почти никогда не бывали. Я вообще забывала, что муж – священник. Чувствовала себя отрезанной от православного мира. Даже думала порой в таких категориях: «У православных пост, а я не помню, когда в храме была. У православных праздник, а я с детьми дома». Словно на Северном Полюсе. Позже, благодаря заботам семьи настоятеля прихода, где окормляюсь, мы стали регулярно бывать на службах, но без нашего папы радость была неполной.
На седьмом году нашего пребывания в Ипсвиче – первая служба. За год до этого – молебен. Первая служба – вечерня. Хор – я. Музыкальное образование – отсутствует. Но музыку я люблю, петь могу, но по памяти, так как нотной грамоты не знаю. Очень помогло регулярное посещение служб в студенческие годы на приходе с великолепным хором. Когда я подпевала на клиросе в Колчестере, Надя, регент из Латвии, сказала мне со смехом: «Петь-то вы можете, но все время сбиваетесь на разные партии, даже на басовые». Очень такое открытие радует.
Шесть тропарных гласов я знаю, а стихирных – ни одного, кроме шестого и пятого, которые совпадают с тропарными. Это, конечно, лучше, чем ничего. Ищу в интернете гласы и слушаю, слушаю, слушаю. Что-то запоминаю, а что-то нет. Репетирую, репетирую, репетирую. Но знаю: чуть разволнуюсь – и все забуду. Так оно и случается потом на службах: забываю, и приходится или импровизировать, или петь шестым гласом.
На первую службу шла, как на госэкзамен. Почему-то ожидала много народу, наивно вняв обещаниям многих знакомых прийти. И страх опозориться перед многочисленной аудиторией был сильнее, чем страх Божий. И уже стоя в храме, вдруг поняла: сейчас будет служба Богу. С какими я мыслями пришла? С каким сердцем? А вдруг я петь вообще не смогу – по недостоинству? Вот когда пот прошиб, и все неважное отошло в сторону, и одна молитва, одна мысль: «Прости и помоги!» – стучала, пульсировала в голове и в сердце. И вспомнила, что близкая подруга обещала в этот день и час молиться, и успокоилась: Наташа поддержит.
Интересным образом нашли храм, где нас гостеприимно приглашают совершать православные богослужения. Приехал отец Рафаил, и всего на несколько часов. Сейчас, говорит, походим, посмотрим. Сначала надо познакомиться с матушкой, поговорить. Сидим, знакомимся, я уже как на иголках: время идет, не успеют найти ничего. Отец Рафаил встает и говорит: «Ничего, мы сейчас помолимся и найдем. Матушка, ставьте чай. Через час с отцом Евгением будем».
Через час? Это нереально. И билет на обратный поезд через два часа. Не успеют к чаю. И храм найти не успеют. Придется мчаться к поезду, а потом еще раз приезжать.
Ровно через час – приходят. Храм нашли. Договорились. Ни первый, ни второй, что были на примете, не подошли: очень модернистские, сплошной ужас. Зато в третьем, у англо-католиков, так встретили тепло, и сразу договорились. Там статуя Пресвятой Богородицы XII века. И православная икона есть. Храм – прямо у моей работы. И паркуемся там.
На первую службу приходит десять человек, помимо семьи священника. Это если считать дядечку, который потом уходит. Мы все думали: считать его или не считать? Посчитали. Решили служить примерно раз в месяц. И вот такая статистика: десять человек, девять, восемь, семь, пять, три, два. Два – это летом. Это понятно. Летом все разъезжаются. Но после лета потихоньку съезжаются опять. И вот на это мы надеялись: что уже все приехали и придут. Пять часов вечера, конец сентября, светло, тепло, хорошо. Пришел наш оплот Православия, Вадим. И всё. И никого больше. Конечно, еще нас пятеро. Это к нулю не приравняешь. Шесть человек. А ведь Галина обещала. С мужем. Она точно-точно обещала. А я готовилась. Я так готовилась. Домом занималась кое-как. Еле обед успела сварить, чтение у ребенка два дня не проверяла, все дела отложила и пою, пою, пою. Почему никто не пришел? Ну почему? Я пою, и так грустно мне, так горько, и вдруг на листы падает яркий луч света, и я думаю, что это мои мальчишки светят фонариком, и оборачиваюсь, сложив ладонь козырьком от света, и вдруг понимаю, что это не дети балуются, а солнце ослепительно бьет в цветное стекло и разноцветный луч направлен прямо мне на ноты, и краем глаза вижу запыхавшуюся Галину с мужем: они немного заплутали и потому опоздали. И я весело и звонко беру следующую ноту. С нами Бог!
На первую литургию приходит девять человек – это много. Это замечательно! Из них один исповедник и два причастника. Всю малышню составляет наш младший сын. Окрыленные успехом, приглашаем на службу в Рождественский сочельник. Приходит одиннадцать человек, из них два англичанина, которым интересно, что такое православная служба. Как хорошо, что сегодня Шестопсалмие читает Дэвид, православный англичанин, староста соседнего прихода. Один из англичан стоит все два с половиной часа и после службы подходит к батюшке поделиться новыми впечатлениями.
Нас здесь мало, и приходишь к выводу, что прихожане – товар штучный. Надо обязательно общаться, звонить, интересоваться делами, пить чай. Многие люди стоят у церковного порога, и важно поддержать человека, улыбнуться лишний раз. Крепких церковных людей мало. Вспоминаю свои первые шаги в храме: первые месяцы приходила в храм на несколько минут, молилась где-нибудь в углу, чтобы никто не видел, и уходила. После первой исповеди я стала часто ходить на службы, и батюшка, настоятель, которого пол-Москвы знало, серьезно говорил мне: «Спасибо, Людочка, что пришла». Нам был дан прекрасный пример. И вот подходит молодая чета и говорит: «Мы русские из Латвии, крещеные, в Бога веруем, а в храм ходить боимся: мы ничего не знаем и не умеем, а вдруг что-то не то сделаем». Насчет людей, которые «ничего не знают и ничего не умеют», опытный священник сказал, что на таких людях Церковь держится, то есть они не думают высоко о себе, не пытаются учить или «рулить», а просто являют верность Христу. И вспоминается наблюдение Оптинского старца: «У кого голосок, у того и бесок».
Больше всего народу пришло на Крещение – аж 15 человек. Шестнадцатый человек не смог выехать из дома из-за снега – очень необычная для Англии причина. В храме очень холодно, и отопление мало помогает. Вдобавок ко всему помимо пения от меня требуется еще и чтение – что не предусмотрено расписанием и ввергает меня одновременно в шок и печаль. Вообще я читать люблю. Но мелкий шрифт и печать неважного качества делают мою задачу трудновыполнимой. К тому же я даже не ознакомилась заранее с текстом. Читаю, запинаюсь, и это больно бьет по самолюбию преподавателя, привыкшего читать выразительно и красиво. Начинают болеть глаза. В голосе дрожат слезы. Я так не договаривалась. Хор надо беречь. И ценить. И уважать. Да. И предупреждать. И что там еще? Уважать. Это уже было. Чтение заканчивается, и надо быстро перестраиваться на пение, но быстро – не мое слово. К тому же обида в горле не дает распеться, и я пою тихо, глухо и печально. В какое-то мгновение понимаю, что вообще больше не могу петь и сейчас замолчу. Священник дает возглас – а я не могу продолжать. И вдруг в одну секунду – драгоценную секунду – уныние словно стирают с моей души. Господи, это Твоя служба. Ты даешь мне участвовать в Твоем деле, в Твоей святыне. Господи, не лиши меня этого, позволь быть здесь. Я продолжаю пение без тени огорчения, это я-то – профессиональный ослик Иа-Иа, которому легко испортить настроение и уж ничем потом не поправить.
Литургия подходит к концу, и все внимательно следят за чином освящения воды.
Мы разбираем святую воду в молчании и прикладываемся к кресту и иконе. Хорошо нам здесь быть.
Людмила Селенская
Фотографии: священник Евгений Селенский
11 февраля 2013
Источник: "Православие.Ру"
Ваш Отзыв
Поля, отмеченные звездочкой, должны быть обязательно заполнены.
На главную | В раздел «Мониторинг СМИ»
|
