Русскую православную церковь по-прежнему беспокоит недостаток нравственности в экономике. Попытки выработать вместе с бизнесом какие-то конвенциональные нормы пока не очень эффективны.
На днях состоялось первое заседание экспертного совета «Экономика и этика» при отделе внешних церковных связей Московского патриархата. Патриарх Московский и всея Руси Алексий II приветствовал участников своим посланием, в котором напомнил православную трактовку хозяйственной деятельности: «Созидательное исполнение Божией заповеди возделывать и хранить землю (Быт. 2.15), творческое преображение окружающего мира, соработничество Богу, исполнение Его замысла о мире и человеке. Хозяйственная деятельность приобретает высший смысл и становится наиболее эффективной именно в том случае, когда забота о личном благосостоянии перестает быть главной мотивацией, уступая первое место служению людям».
Патриарх подчеркнул, что создание нравственной атмосферы в обществе необходимо «для развития национального производства и модернизации российской экономики с опорой на базовые духовные ценности Отечества». Глава ОВЦС митрополит Кирилл конкретизировал это положение: РПЦ надеется принять участие в разработке Концепции развития страны до 2020 г.
Церковь не впервые задумывается об этической стороне экономики. Соответствующие положения содержатся в Основах социальной концепции РПЦ (2000 г.), Своде нравственных принципов и правил в хозяйствовании, принятом VIII Всемирным русским народным собором в 2004 г. Свод представляет собой как раз результат совместного творчества церкви и бизнеса. Однако эффективность этих договоренностей оказалась низкой, что признают и представители церкви, и предприниматели в том смысле, что те и другие считают общую ситуацию с нравственностью в экономике и обществе плохой.
Понятие традиционной хозяйственной этики православия — вопрос дискуссионный. И в этом смысле регулярное обсуждение темы полезно, как полезно любое осмысление процесса и своего места в нем.
В протестантизме (который благодаря Максу Веберу считается духовным родителем капитализма) успешное хозяйствование было средством индивидуального спасения души. Попытки вслед за Вебером создать стройную теорию православной хозяйственной этики к единому результату не привели. Тем не менее общие оценки возможны.
В отличие от католической церкви, недавно признавшей крупное богатство социальным грехом, Русская православная церковь не склонна к таким жестким определениям. «Церковь учит, что отказ в оплате честного труда является не только преступлением против человека, но и грехом перед Богом» (Основы социальной концепции). С другой стороны, «Церковь призывает общество к справедливому распределению продуктов труда, при котором богатый поддерживает бедного, здоровый — больного, трудоспособный — престарелого». Между тем единого взгляда на хозяйственную этику православного человека у русских религиозных философов, писавших об этом, не сложилось. Не было даже согласия по важнейшему вопросу — о частной собственности, которую католическая церковь относит к категории естественных прав. Одни считали этот институт базовым для личной и хозяйственной реализации человека (Иван Ильин), а другие — опасным для души (Николай Бердяев).
Дискуссия, таким образом, продолжается. Ведь с «базовыми духовными ценностями» наблюдается серьезная проблема. Материальное по-прежнему главнее: на вопрос ВЦИОМ «Чего россиянам не хватает в жизни?» 71% ответили — материального достатка, 23% — уверенности в себе и лишь 19% — нравственных принципов. При этом главными целями они считают «жить не хуже, чем большинство семей в нашем городе» (45%), «жить лучше, чем другие» (21%), или «как-то свести концы с концами» (21%). По данным исследований Института социологии РАН, трудовые ценности россиян значительно изменились с начала 1990-х к середине 2000-х гг. Главные результаты — усиление мотива зарплаты (с 86% почти до 100%) и ослабление мотива самореализации (с 57% до 34%).
