Мониторинг СМИ

Квант сострадания

Лайф выяснил, благодаря кому зимой выживают бездомные

Журналист записался волонтёром в православный автобус милосердия и начал раздавать одежду и еду бродягам, у которых совсем ничего нет.

19 декабря, в международный день борьбы с нищетой, Лайф решил рассказать о тех, кого многие не замечают. А заметив, обходят стороной по широкой дуге. Наша история — о нищих, у которых нет совсем ничего, кроме собственной жизни, и о людях, которые помогают им не умереть от холода и голода.

Чтобы разрушить стереотип о том, что бомжи виноваты во всём сами и думают только о том, как бы скорее напиться, я несколько дней волонтёрил в православном автобусе милосердия. С утра мы парковались рядом с перекрёстком улиц Бебеля и Пехотинцев и принимали бродяг. Я заносил данные каждого в ноутбук, отмечая в волонтёрской базе, кому и как помогли. И наблюдал.

Они обижаются, когда видят брезгливость в наших глазах

В автобус забирается посетитель — мешковатое пальто в пятнах извёстки и чего-то смрадного, седая, спутанная борода, лицо, перекошенное морщинами в переносице, засаленная вязанная шапка. Но главная визитная карточка — тошнотворный запах общественного сортира и чего-то гниющего.

— Хамкин я, — говорит бездомный.

— Толя! Здравствуй, дорогой! У тебя что, понос? — сестра Лариса строго берёт пациента в оборот.

— Нет у меня никакого поноса, — бурчит бомж.

Я замечаю, что он, несмотря на мороз, в летних тонких штанах — светло-серых, хлопковых.

Сестра Лариса выдаёт ему широчайшие джинсы. Он натягивает их поверх, не снимая тех изгвазданных брюк, что уже на нём.

Анатолий Хамкин живёт на улице уже несколько лет. Ночует где придётся, по подъездам и теплотрассам. С вокзалов его выгоняют. В основном из-за запаха, который он уже не осознаёт. Пожалуй, автобус милосердия — одно из немногих, если не единственное, место, где его готовы принять и помочь ему.

Я заношу в базу ноутбука данные о том, что Хамкин получил новые штаны, бельё и носки. И он тяжело вышагивает, а точнее вываливается из автобуса.

— Может, вам маску дать? Будет легче, — понимающе спрашивает сестра Лариса.

— Да нет, спасибо. Всё нормально, — говорю. — Я вы сами? Вы же ближе к ним.

— А я не стану. Они обижаются. Я ведь тогда словно от них отгораживаюсь.

— То есть как? Прямо выговаривают?

— Да нет, конечно. Но по глазам-то всё равно видно.

Следующий посетитель — высокий парень чуть старше двадцати пяти лет в куртке оливкового цвета. С закопчённым лицом и грязными от сажи руками. От него остро пахнет лесом и сосновым костром. К счастью, этот запах вполне приятен. Точно ты очутился в зимнем походе.

— Вот. Заснул. Проснулся, обжёг, — бродяга протягивает левую руку, которая покрыта волдырями. — И нога ещё левая.

Сестра Лариса закатывает ему штанину. Обрабатывает лопнувший на голени волдырь размером с пятирублёвую монету. Бинтует. Потом принимается за повреждённую кисть.

А я, сидя за ноутом, хочу отметить в волонтёрской программе то, что пришёл новый человек и ему была оказана медпомощь. И выданы новые джинсы. Но для этого мне нужно знать фамилию и имя бродяги. И если его нет в базе, то завести новую карточку.

— Назовите себя!

— Курюмин… Я сидел у костра. И… — отвечает парень.

А потом начинает плакать. 

Сестра Лариса шепчет ему что-то ободряющее, даёт теплые брюки, и бездомный уходит.

— Мы же в базу его не внесли, — замечаю я.

— Он вернётся потом, и мы всё запишем. Видишь, он пока… неадекватный. Заплакал. Не ожидал, что к нему так по-доброму отнесутся. Не прогонят. Он же первый раз был у нас. Придёт ещё.

Чистый бомж имеет больше шансов на помощь, а значит — на выживание

Бродяги идут чередом. Один за другим. За смену — с 11.00 до 17.00 — их, как говорят волонтёры,  помощь в автобусе милосердия успевают получить пятьдесят бездомных. А иногда и больше, когда на улице не так холодно.

Многие бродяги заглядывают просто затем, чтобы получить бритвенные станки или таблетки — аспирин, парацетамол или "мне что-нибудь от изжоги". И всем нужны варежки, хоть какие-то рукавицы. Но их нет. Почти каждый берёт белье и носки.

Есть среди бомжей и свои неформальные герои — такие, что берут на себя ответственность за других. Беспокоятся. Хлопочут. Так, например, пока Игорю Христолюбову перебинтовывали руку, он всё беспокоился о судьбе Гриши с теплотрассы на "Птичнике".

— Он ведь шёл с деньгами. А на него четверо налетели. Голову проломили. Он в снег упал.

— Эх, Христолюбов! Да был у нас Гриша, а я обработала ему щёку обмороженную. Сказала: давай в больницу. А он: "Тетя Лариса, не надо, как-то сам справлюсь!" Ты уж как-нибудь на него повлияй, — отвечает сестра Лариса.

"Коллега" Христолюбова по добросердечию — бомж, которого все называют Казах. Как его настоящее имя, никто не знает. Обитает он в районе железнодорожного вокзала и находит время, чтобы помочь совсем убогим. Тем, кому сложно ходить.

— Зарасти, сестра Лариса! Можно у вас костыль на время? — улыбается, заходя в автобус. А потом, смеясь, рассказывает историю о том, как на днях продал свой мобильник перекупщикам, чтобы купить двум деревенским девчонкам, которые приехали "покорять Екатеринбург", обратный билет домой.

— Удачи, Казах! И храни тебя Господь! — сестра Лариса прощается с добросердечным бродягой, а когда он уходит, поясняет уже для меня:

— Он хороший. Я его давно знаю. Было время, недавно, он долго с одним бездомным возился. А тот наполовину парализованный был. Так Казах мыл его, раны ему обрабатывал гниющие. Говорит: жалко ему людей, не может он по-другому. Казаха все окрестные бродяги знают.

Большинству бездомных, и это стало моим открытием, не наплевать, как они выглядят. Они, напротив, стараются держать себя в чистоте. Точно понимают, что опрятный внешний вид — это залог успешного выживания. Логика тут проста: тому, кто похож на вонючий куль тряпья, помогут только самые самоотверженные, сострадательные. Такие, как сестра Лариса и другие волонтёры из автобуса милосердия. Остальные пройдут мимо. Побрезгуют. И не столько из-за какого-то снобизма, а просто по соображением гигиенической безопасности. 

Кроме одежды волонтёры автобуса милосердия выдают талоны "в баню". Так называется сан-пропускник, где бродяги могут избавиться от грязи на теле. Но коллективная помывка бывает раз в месяц. Хотелось бы чаще, конечно. Но на это у волонтёров православной службы "Милосердие" нет денег.

Франтовый Володя и непьющий Боря

Новый посетитель автобуса на удивление чист. Одет в меховую ушанку и тёмно-серое длинное пальто. Бродягу в нём выдаёт большая, грязная сумка из клетчатой клеёнки.

— Спиренков! — называет себя он.

— Как? — в автобусе шумит дизельная печка, а с дикцией у многих бродяг неважно, так что я переспрашиваю несколько раз, прежде чем забить нужную фамилию в поисковик волонтёрской базы.

"Владимир Спиренков, 58 лет. Живёт на вокзале. Причины бродяжничества: неизвестны," — выдаёт программа. Если причины неизвестны, это значит, что бездомный по каким-то причинам не хочет или не может о них рассказать. Но есть три самых распространённых причины, из-за которых люди оказываются на улице: ссора с родными, пожар и обман мошенников.

— Я куртку зимнюю хочу. Пальто не хочу. Не нужно мне оно. Заберите! — Владимир канючит, как ребенок.

Его капризный, чуть плаксивый тон идёт вразрез с внешним видом.

— Да что ты, Володя. Хорошее же пальто у тебя. Или тебе холодно? Так давай я тебе кофту или свитер какой-нибудь подберу? — участливо расспрашивает сестра Лариса.

— Не надо. Пальто заберите. Меня в нём на вокзале засмеяли. Сказали, на старика похож. А я не старик ещё, — гнёт своё Володя.

— Да где же я тебе курку зимнюю возьму? Нет у нас сегодня курток, — сестра Лариса разводит руками.

Мужских пуховиков и курток в автобусе действительно нет. Люди в последнее время вообще неохотно жертвуют такую одежду. В этом и проблема.

— Есть ведь тулуп! Дайте его мне! — указывает Володя на дублёнку.

— Так она же не мужская, а женская, — возражает сестра Лариса.

— Я хочу примерить! — настаивает Володя.

Он стаскивает с себя пальто и облачается в дублёнку. А потом, довольный, направляется к выходу.

— Постой!  — окликает его сестра Лариса.

Когда Владимир оборачивается, она повязывает ему шарф и застёгивает дубленку.

Он уходит довольный. Пальто остаётся в автобусе.

И этой одежде тут же находится новый хозяин — следующий посетитель, бродяга Борис Закиров.

Он садится на скамью, зябко ёжась в своей тощей телогрейке.

— Мне б обувь. Совсем ботинки прохудились.

— У нас есть только фетровые боты "прощай молодость". Подойдёт?

Закиров соглашается. Переобувшись, он надевает пальто, оставленное франтоватым бомжом Володей. И сразу преображается во вполне приличного, чуть измождённого человека. Увидишь такого — и не поймёшь, что перед тобой тот, кто беспробудно пил, не работал, получил инсульт, а потом, задолжав за коммуналку, лишился жилья. Поддался на уговоры мошенников, которые пообещали решить его финансовые проблемы, а в итоге скупили жильё по дешёвке и выгнали уже бывшего хозяина на улицу.

— Ты не пьёшь сейчас, Боря? — строго спрашивает сестра Лариса.

— Нет, работу ищу, — отвечает он. — Да только беда. Пошёл тут в одно место, где у меня документы были спрятаны. Проверил: нету! Украли. И что сейчас делать? В полицию пойду, наверное.

— Эх, Боря… Сходи уж. Не получится там, возвращайся. Попробуем помочь. А это дело небыстрое.

Кража и потеря документов — одна из причин, по которой бездомные не могут снова вернуться в общество. Оно их не принимает, потому что живёт по принципу: "без бумажки, регистрации ты никто, букашка".

— А бывают ещё трудовые мигранты, — рассказывает водитель автобуса милосердия Анатолий Борисович. — Обычно это жители деревень и городков, где совсем нет работы. Они попадаются на удочку мошенников. Аферисты за деньги дают им адрес, где "точно возьмут на вахту". Наивные люди приезжают, но их никто не ждёт! Возвращаться — стыдно. Или не на что. Вот они и начинают мыкаться по вокзалам, пополняя ряды бездомных. Таких мы спрашиваем, нужно ли помочь вернуться домой. И помогаем. А тех, кому по-настоящему плохо, кому некуда идти, мы отправляем в ребцентры и приюты. Если там есть места.

Блатной Вова Артамонов и светлая Наденька 

В частном приюте "Дари добро" сейчас обитает сорок четыре человека.  Из них с документами только двадцать пять. Размещаются все в особняке, который для себя на переулке Транзитном когда-то строил один из цыганских баронов. А сейчас в комнатах с высоченными потолками живут бывшие бродяги.

И если кого-то ещё привезут с улицы, то управляющая Ольга Бахтина не откажет, примет: "В коридоре на втором этаже их размещу, а что делать? Главное, чтоб с продуктами кто-нибудь помог".

Но силком здесь никого не держат. Поэтому среди жильцов есть постоянные обитатели, а есть те, кто просится просто пересидеть, переждать какое-то время, пару дней, неделю, зиму. На кого сколько хватит. Не все ведь хотят подчиняться жизни по распорядку и запрету на алкоголь.

Недавно, как ударили морозы, в приют вернулся "вольный бродяга" Вова Артамонов. Сейчас это сморщенный, гладко выбритый старичок без документов с неразборчивой после инсульта речью. А прошлой весной он по приюту ходил гоголем, помахивая тростью, с  распальцовочкой — вылитый Антибиотик из "Бандитского Петербурга", не меньше. Гордый, наплевал на правила, один раз выпил, второй. А потом, как потеплело, ушёл туда, где, как ему казалось, никто не указ. Добрался на электричках и товарняках до Владивостока, пожил там, оттуда перебрался в Москву. Погуляв по столице, вернулся на Урал, сначала в Лебяжье — государственный ребцентр под Каменск-Уральским. Но сбежал оттуда. И в итоге возвратился в место, которой покинул со скандалом — под крыло к Ольге Бахтиной. Она простила, приняла.  

Постояльцев, подобных Вове Артамонову, в приюте "Дари добро" немного, но они есть. Как правило, это бывшие сидельцы, опоённые блатной романтикой. Один из таких — Игорь Сорокин. До того как прошлой осенью попасть в приют, он бродяжил — как вышел из колонии, так и жил на улице. Документов при себе у него не было. К весне Ольга Бахтина справила ему паспорт, и он ушёл. А 19 ноября этого года его привезли с улицы с отмороженной ступнёй.

— Игорь мне сказал тогда, что, имея паспорт, он сам остальные документы восстановит. И на работу обязательно устроится. Они все так говорят. Но их на работу не берёт никто. Не нужны никому ранее судимые, — рассказывает Ольга Бахтина.

Казалось бы, истории тотальной нищеты, когда человек оказывается на улице, скатившись в самый низ социальной лестницы, типичны. Всему виной или алкоголь, или наркотики, или тюрьма. Или всё вместе. Однако есть и другие истории, когда человека, который не играл с судьбой в орлянку, всё-таки затягивает в жернова обстоятельств, чтобы перемолоть и выплюнуть.

— Всякие есть. Вот Надя — я её сама на улице нашла. Увидела, что несколько дней она на улице сидит. Подошла, разговорились. Привела в центр, — приводит пример Ольга Бахтина.

Наденька — это болезненно худая старушка с  лицом, на котором застыли настроенность и недоумение: "За что мне такие тяготы, жизнь?" Её история и в самом деле — точно из злой сказки, когда хочется сказать: не может такого быть!

— Я жила с мужем в его квартире. Но на меня он её не оформил. И не прописал. А я всё думала — успеется, — смахивает Наденька выступившие вдруг слезы. — А потом он умер. И квартиру получила сестра мужа. А потом её быстро продала. И я приехала к дочери. А у неё своя семья, ребёнок, муж. Все — в одной комнате. И она потом мне сказала: "Мама, ты только не обижайся, но муж мой против. Не могла бы ты уйти?"  А что я сделаю — ушла.

Оказавшись на улице, на руках Наденька имела адрес родственника, который, как она надеялась, мог её приютить. Но мужчина просто не появлялся дома. А она ждала во дворе, ночуя на лавке: один день, второй, неделю. Благо, лето было тёплым. Пока скиталась, у неё лихие люди украли сумочку со всеми документами.

Вот оно — дно.

— Там, во дворе, меня и заметила Оля. И спасла меня, забрав к себе в приют, — заканчивает свою историю Наденька.

Они — люди. Они хотят есть, чтобы жить. И это главное. 

В семь вечера автобус милосердия паркуется за северным автовокзалом, рядом с водонапорной башней. В салоне автобуса я и ещё две девушки, записавшиеся в волонтёры, готовы под руководством сестры Ларисы раздавать еду, которой уже ждут больше десятка бродяг. Они толкнутся на морозе, но в дверь не стучат. Знают, что раздача скоро начнётся.

Мы в быстром темпе — prestissimo! бродяги замерзают! — начинаем резать хлеб на ломти толщиной в два пальца и раскладывать из пластикового ведра по одноразовым мискам сдобренные маслом макароны. Плюсом к этому благотворительному пайку полагается булочка и стакан компота. Всего 80 порций.

Когда первая партия готова, сестра Лариса открывает заднюю дверь автобуса и начинает выдавать еду. Бродяги жадно хватают угощение и быстро скрываются в темноте, уступая место другим. Стремительный конвейер по раздаче пищи останавливается минут через семь. Отоварили всех, кто тянул с улицы свои красные, обмороженные руки со сбитыми, обломанными, чёрными ногтями. Всех несчастных, кто  сможет хоть на чуть-чуть, но утолить свой голод.

Но скоро их место займут другие.

— А где они едят? — спрашиваю я, когда первая волна обездоленных заканчивается.

— Кто-то на автовокзал уходит. Кто-то ещё куда, — отвечает сестра Лариса. — Прямо возле автобуса не ест никто. Холодно же.

— И никто не говорит: "Фу! Не буду макароны!"?

— Господь с тобою! Они ещё добавки просят.

В дверь тем временем начинают стучать. Пришла новая волна голодных.

Раздавая еду, я цинично думаю: а зачем всё это? Не плодят ли таким образом волонтёры армию иждивенцев, которые, точно аквариумные рыбки, каждую среду и пятницу исправно собираются возле водонапорной башни, зная, что приедет автобус и они получат свою пайку?

Я убираю со стола хлебные крошки и формулирую свой вопрос так, чтобы не обидеть сестру Ларису, которая вот уже пять лет помогает бездомным.

— Крошки не выбрасывай. Крошки — птичкам,  — говорит сестра Лариса. — Они поедят и полетят по своим делам. И мне хорошо, и Богу.

— А бездомным вы помогаете точно так же?

— Им-то? Конечно. Это ж мне нужно. Я ведь вижу, как они страдают. Что они — в беде. И мне нужно что-то сделать. Чтобы им стало легче. Хотя бы чуть-чуть. Они ведь — люди. И это главное.

Семен Чирков, Екатеринбург

19 декабря 2016

Источник: "Life.ru" - Екатеринбург

Ваше имя: *
Ваш e-mail:
Отзыв: *
Введите символы, изображенные на рисунке (если данная комбинация символов кажется вам неразборчивой, кликните на рисунок для отображения другой комбинации):