Мониторинг СМИ

В Швейцарию приехал "епископ мятежников" Судана

Прелат, жизнь которого проходит между Найроби и Нубийскими горами

Суданский католический епископ Макрам Макс Гассис – необычный прелат. 67-летнего епископа города Эль-Обеид часто называют «епископом мятежников». Он возглавляет самую большую (с географической точки зрения) епархию в Судане – она почти в три раза больше Италии. Он живет в «частичном» изгнании – то в Найроби, то в Нубийских горах Судана, которые не находятся под контролем исламистского режима Хартума.

В настоящее время епископ из Ордена Комбони (миссионеров Сердца Иисусова), дал это интервью в Швейцарии, где находится по приглашению фонда «Помощь Церкви в беде».

После самой долгой в истории Африки гражданской войны, сегодня в Судане постепенно намечаются сдвиги в сторону мира. Помимо голода и болезней, за последние два десятилетия эта война принесла смерть двух миллионов человек и изгнание почти 4 млн. беженцев.

Ситуация в стране еще далека от нормальной. Произвол, аресты людей и заключение без суда и следствия по-прежнему остаются повседневной реальностью, несмотря на обещания президента Омара Аль-Башира освободить всех политических заключенных и отменить чрезвычайное положение в стране. Эти данные опубликовала 7 сентября международная организация «Human Rights Watch».

Так называемое Всестороннее мирное соглашение, о котором так много говорили, и которое было подписано в Найроби 9 января этого года, положило конец конфликту, разрывавшему Судан в течение 21 года. Тем не менее, западной провинции Дарфур еще очень далеко до мира, несмотря на то, что подавляющее большинство ее жителей – мусульмане.

– Вы очень много ездите между Найроби и Нубийскими горами…

– Я вынужден это делать, потому что не могу жить в центре своей епархии, в Эль-Обеиде, он находится в зоне, подконтрольной правительству. Когда я отправляюсь из Найроби в сторону кенийско-суданской границы, в район Локичоггио, мне приходится лететь на самолете, потому что для меня небезопасно ехать через Судан по дороге, чтобы попасть к Нубийским горам.

Мы не летаем над большими городами или местами где, как нам известно, располагаются правительственные силы. К тому же наши самолеты летают на очень большой высоте, вне зоны досягаемости ракет земля-воздух. Даже SPLA (Суданская народно-освободительная армия) никогда не могла получить контроль над ракетами земля-воздух «Стингер».

– Вы говорите о повстанческой армии Джона Гаранга, который был назначен вице-президентом Судана после подписания мирных соглашений в Найроби. Он погиб при крушении вертолета 30 июля.

– Джон Гаранг, подписавший мирное соглашение после того, как в течение 21 года руководил партизанской армией, воевавшей с режимом Хартума, был выдвинут на пост первого вице-президента Судана всего за три недели до своей гибели. Я знал его очень хорошо, думаю, я был единственным, кто называл его «брат Джон» Все остальные обращались к нему «доктор Джон», потому что он получил степень доктора наук в области сельского хозяйства в США. Он был динка и он был христианином, я думаю, он принадлежал к Епископальной Церкви. Его преемник на посту вице-президента, Салва Киир Маярдит, тоже принадлежит к племени динка – самому большому племени в Судане. Но он католик.

– Гибель Джона Гаранга поставит под угрозу мирный процесс?

– Я не думаю, что кто-то из нас, живущих на земле, может быт абсолютно незаменим. Мы можем быть очень полезны, но не незаменимы. У итальянцев есть поговорка: «Когда Папа умирает, выбирают другого». Джон Гаранг был знаковой фигурой, он был очень известен потому что контролировал почти все. Салва Киир – военный, очень простой человек. Он никогда не был политиком. Я с уверенностью смотрю в будущее, потому что Джон Гаранг принес стране мирное, достойное решение.

Как Моисей, который вывел израильтян из египетского плена, которого потом Бог призвал его к себе до того, как он дошел до Земли Обетованной. Неважно, погиб ли Джон Гаранг в результате несчастного случая, ошибки пилота или преднамеренного убийства, ясно одно – Бог призвал его к себе, это факт. Важно, что произойдет в будущем. Важно, чтобы орудия молчали. Мы не должны оглядываться назад, мы должны двигаться вперед. И Церковь не должна смотреть в сторону, она должна принимать участие в том, что происходит в стране. Мы должны сыграть свою роль в восстановлении страны, и мы не имеем права отказываться от сотрудничества с политиками. Они не изучали богословия или нравственных законов, поэтому мы обязаны предоставить им духовное руководство!

– Здесь Вы, несомненно, говорите о христианских лидерах…

– Разумеется, я не могу просить об этом людей президента Аль-Башира, исламистов – хотя когда-то у меня были очень хорошие отношения со многими политиками и министрами. Когда я еще мог безопасно находиться на контролируемой правительством территории, я много работал с кардиналом Габриэлем Зубеиром Вако, архиепископом Хартума. Единственный арабоязычный епископ в епископской конференции, я также был очень полезен как посредник между Церковью и правительством. Мой прадед, который приехал из Алеппо в Сирии, женился на молодой девушке в Дарфуре.

Вообще-то я потомок финикийцев, но дома я всегда говорю на суданском диалекте арабского, который очень сильно отличается от классического литературного арабского. Мне посчастливилось учиться в Англии, Италии, много общаться с людьми из Европы, США и Канады. Я везде и всегда говорил, что я – суданец, и не хотел, чтобы меня спрашивали, какой именно суданец. Я не принадлежу ни к одному из местных племен, поэтому мне проще, я могу находиться на юге, на севере, в центре страны – это настоящее счастье! В конце концов, – и это относится к Африке в целом – нельзя построить нацию для одного племени в ущерб или за счет другого. Необходимо избегать любых форм непотизма!

– Ваша епархия огромна – почти 900 000 квадратных километров. Жизнь в ней – тяжелая, а миссионеры не особо торопятся приезжать…

– Моя епархия делится на территории, контролируемые партизанами, и территории, до сих пор находящиеся в руках хартумского правительства. Она граничит с Ливией на северо-западе, а южнее – с Чадом и Центральной африканской республикой. Около половины жителей диоцеза – мусульмане. (Официально на этой территории  живут 9 млн. человек, но из-за войны и ситуации с беженцами трудно назвать точную цифру). Другая половина – католики (200-300 тысяч), протестанты и последователи традиционных африканских религий.

– Приверженцев традиционных африканских религий больше, чем христиан?

– Среди не-мусульман они составляют большинство, и сейчас проводится очень много работы для их евангелизации. Сейчас самое время приехать миссионерам, пока не поздно. Саудовская Аравия уже выделила почти 30 млн. долларов на усиление исламского присутствия в стране. Они строят амбулатории, оказывают помощь женщинам – это то же самое, чем занимаемся мы. Но, к сожалению, у нас недостаточно людей для этой работы. Многие миссионерские общины не хотят приезжать в наш регион и обосновываться в нем, потому что он находится под угрозой исламизации. В настоящее время Бог посылает нам так много возможностей – если мы не воспользуемся ими сейчас, они никогда не вернутся! Я – как глас вопиющего в пустыне. Конечно же, Судан – очень непростое место, но мне кажется, что сегодняшние миссионеры слишком часто ищут комфорта, и не готовы столкнуться с настоящими трудностями. Что касается безопасности, то, что опасно для них, опасно и для меня и всего населения. Если вы миссионер, вы должны быть готовы отдать свою жизнь за Христа. В Нубийских горах я живу в буше, без электричества и водопровода. По горам мы передвигаемся только пешком. Для меня как диабетика хождение под ярким солнцем иногда превращается в настоящую пытку. Иногда солдатам SPLA приходится нести меня, сажать на осла или велосипед.

– А что Рим? Там понимают ваше положение и характер ваших проблем?

– Некоторые понимают, некоторые нет, это зависит от того, с кем говоришь. Я остался доволен нашими встречами с Конгрегацией вероучения во время последнего планового визита в Рим суданских епископов. Там действительно понимают трудность нашей ситуации, и я мог говорить без прикрас. Я сказал, что неправильно говорить о том, что Церковь покоряет Африку, в то время как ислам делает это намного быстрее!

Я устал от людей, которые показывают на нас пальцами и призывают нас налаживать диалог с исламом, хотя я так ни от кого и не услышал определения, что такое диалог. Я не собираюсь расстаться со своими моральными принципами и своей духовной жизнью в обмен на арахис. Никогда!

– Так у Вас есть практическое, а не теоретическое понимание диалога с исламом?

– Я не хочу, чтобы люди называли меня хорошим епископом потому, что я веду этот диалог. Разве диалог должен основываться на невежестве? Сколько епископов действительно знают Коран? Сколько епископов изучали его? Что касается меня, то я знаю практическую ситуацию на местах, а не диалоги, которые ведутся на высшем уровне и не приводят ни к чему, а только затрагивают некоторые религиозные вопросы. Для меня Иисус – Сын Божий, и это не подлежит обсуждению, а для мусульман – один из пророков. Почему мы не можем оставить регион в покое и просто жить вместе, бок о бок, как братья и сестры?

Я верю в диалог жизни. Когда в школе половина учеников христиане, а вторая половина – мусульмане, тогда и получается диалог. Когда я строю акушерскую клинику, женщины, которые приходят туда рожать – и католички, и протестантки, и верующие традиционных культов, и мусульманки. Если я выкопаю колодец, вода не будет принадлежать ни христианам, ни мусульманам, она – для всех. Вот что значит диалог, а не продавать себя дешево только ради того, чтобы сказать что мы «за диалог». В этом европейском направлении я вижу некоторые тенденции – какие-то люди хотят, чтобы мы помалкивали перед лицом исламского фундаментализма, под тем оправданием, что христиане в прошлом делали похожие вещи, например в эпоху крестовых походов.

Сегодняшняя ситуация

Епископ Макрам Макс Гассис хочет вернуться в свою епархию. Он также надеется, что она будет поделена на три административные части. Благодаря мирным соглашениям епископ Гассис рассчитывает вернуться в свой диоцез еще в этом году. Однако он должен ждать, пока монс. Антонио Менегаццо не достигнет 75-летнего возраста и не уйдет на покой. Монс. Менегаццо был назначен апостольским администратором Эль-Обеида в 1996 году, когда епископ Гассис был вынужден бежать из города. В Нубийских горах епископ Гассис служит и общается с паствой по-английски, тогда как на контролируемых властями территориях идет мощная арабизация. Из-за долгих лет изоляции население Нубийских гор сильно отдалилось от остального Судана, в том числе в области образования, поэтому в горах все проповедники и катехизаторы говорят по-английски.

Епископ Макрам покинул Эль-Обеид в 1990 году, чтобы лечиться в Европе и США от рака желчных протоков. Он выступил в конгрессе США и рассказал о преступлениях хартумского режима в Судане – о массовых убийствах, порабощении, изнасилованиях и преследовании инакомыслящих. После этого прелата предупредили, что если он попытается вернуться на родину, его ждет арест. Поэтому он решил не возвращаться на контролируемые государством территории. Сегодня паства ожидает возвращения своего пастыря. Он надеется, что его епархия, слишком большая для одного епископа, будет разделена на три – Эль-Обеида северного Кордофана, Дарфура и Нубийских гор.

Жак Берсе, Люцерн

8 сентября 2005

Перевод "Благовест-инфо"

Источник: Apic (International Catholic press agency)

Ваше имя: *
Ваш e-mail:
Отзыв: *
Введите символы, изображенные на рисунке (если данная комбинация символов кажется вам неразборчивой, кликните на рисунок для отображения другой комбинации):