Мониторинг СМИ

Эфес: христианская святыня в мусульманской стране

Обычные читатели книг по греческой мифологии часто удивляются, узнав, что если вы хотите побывать в Трое (или том, что от нее осталось), вам придется отправиться в Турцию. А люди, хорошо знакомые с христианством, тоже могут удивиться, узнав то, во что верят миллионы – что в последние годы своей жизни Дева Мария нашла прибежище в Турции, в паре сотен миль от Трои, неподалеку от древнего Эфеса.

Сегодня за домом Девы Марии присматривает небольшой контингент монахов и монахинь, и каждый день его посещают люди со всего света. Многие из посетителей – христиане, которые почитают это скромное каменное здание на Соловьином холме как святыню, но среди гостей есть и простые туристы и любители достопримечательностей.

Вокруг тихого маленького домика – указатели на самых разных языках – английском, русском, китайском, японском и арабском.

Среди тех, кто посещает дом, на удивление много мусульман, считают Мария (или Мариам, как она названа в Коране) – была святым человеком, не Матерью Бога, но тем не менее женщиной выдающейся добродетели. Брат Тарси Матиас, монах-капуцин, присматривающий за этим святым местом, говорит, что в Коране Мария упомянута более 30 раз. Брат Матиас – обходительный католик из Индии, у него глубоко посаженные глаза и немного меланхоличные манеры. Он производит впечатление человека осторожного, взвешенного.

«В суре 3, стих 37, Коран обращается к Марии: Бог избрал тебя, очистил тебя, он избрал тебя превыше всех женщин», -- говорит мне монах.

Я разговариваю с одной из многих посетительниц, приходящих сюда по вечерам – с женщиной чуть старше 30, в синих джинсах и шикарном оливковом свитере, с тремя серьгами в каждом ухе. Она курит сигарету, стоя с друзьями между киоском с религиозной литературой и Кафе-Турбо, где продают омлеты и кебабы.

Эта женщина – парижанка, уроженка Алжира. «Я с детства верю в чудеса, -- говорит она. – Я сюда часто приезжаю. Приезжаю потому, что люблю Марию, потому что верю в Марию и… -- она делает паузу, поглаживая прядь своих выкрашенных хной волос – я мусульманка».

Пройдя дальше по каменной дорожке, которая ведет посетителей через дом и его окрестности, я поговорил с парой загорелых, плотных людей из Северного Уэльса – он в футболке без рукавов и кроссовках, а она -- в белом пляжном платье и розовых шлепанцах. «Мы не католики, -- говорит муж, -- Но мы верим в Иисуса и в Бога». Его жена, показывая на оливковые деревья и потрескавшиеся каменные стены, добавляет: «Мы любим ездить в христианские места по всему миру».

Рассказывая о том, чем привлекает людей Соловьиный холм, брат Матиас говорит: «Когда люди приезжают сюда, они чувствуют какую-то особенную благодать. Они молятся о своих нуждах – больные люди, бесплодные пары. А потом они приезжают вновь, чтобы поблагодарить Бога, и поблагодарить Марию. Станут они христианами или нет, -- не это главное».

«Обращение в христианство не обязательно»? – спрашиваю я. «Позиция Церкви не такова, -- говорит он, и его голос становится едва заметно резче. Потом он делает глубокий вдох и складывает свои грациозные руки. – Лично для меня, главное – обращение сердца, а не обращение в мою религию».

«Чудо этого места в том, что люди приезжают сюда и меняются. Это сила Марии. Поэтому мы говорим, что было это место когда-то ее домом или нет – не имеет никакого значения. Она здесь прямо сейчас».

Вопрос о том, было ли это место в Турции домом Девы Марии и вправду остается спорным. До начала XIX века никто в Церкви не подозревал, что Мария когда-то жила в окрестностях Эфеса, и самые первые сообщения об этом пришли из сомнительного источника – из болезненных видений прикованной к постели немецкой монахини по имени сестра Анна-Катарина Эммерих.

Во время ее болезни поэт-романтик Клеменс фон Брентано начал бодрствовать у ее постели, записывая ее видения и ее слова, в том числе видение дома Марии рядом с Эфесом. Его записи не были опубликованы в течение более чем полувека. Когда они наконец были изданы в 1880-е годы, французский аббат Жюльен Гуйе прочитал их. Видение сестры Эммерих показалось ему таким привлекательным, что он вскоре отправился в Турцию, чтобы попытаться отыскать дом Богоматери. С помощью местных крестьян он нашел маленький каменный домик, который с точки зрения географии и архитектуры полностью соответствовал описанию, приведенному в записях поэта.

Но, тем не менее, до тех пор, пока католическая Церковь не провозгласила догмат о вознесении Девы Марии на небо в 1950 году, это место не стало официальным местом паломничества. До сих пор есть ученые, которые очень сомневаются в том, что Мария жила здесь. За прошедшие годы появилось предание, что вода из местного колодца имеет целительную силу. При входе в дом есть специальное место, где паломники могут оставить свои костыли.

Снаружи дом выглядит как любая из древних хижин, которыми до сих пор полны пейзажи Средиземноморья. Внутри он выглядит как большая круглая печь. Войдя, вы попадаете в комнату, где совершается месса. Здесь четыре ряда скамей, мраморный пол, покрытый розовыми курдскими килимами – ткаными коврами, какие можно было бы найти в небольшой мечети. В одном углу мерцают свечи, высоко наверху – окно, через которое я смог увидеть трех спящих кошек, свернувшихся под навесом.

Пройдя каменную арку, вы попадаете во вторую, меньшую, комнату дома. Еще один прекрасный старый ковер лежит на полу. Для тех посетителей, которые хотят посидеть здесь в тишине, стоят три белые решетчатые скамьи. Я пью воду, которая раздается всем свободно, брызгаю немного на мои пальцы и втираю в то место у себя на спине, которое в последнее время стало побаливать. (Нет никакого заметного улучшения, но я не тот человек, который ищет чудес).

На противоположной от меня стороне комнаты сидит турецкая женщина в хорошем деловом костюме, ее глаза закрыты, в руках она сжимает огромную сумку из черной кожи. Ее губы зачарованно шевелятся, кажется, она молится. Вдруг, как если бы какая-то более «мирская» ее часть решила заявить о себе, ее глаза широко раскрываются, и она выуживает из сумки мобильный телефон. Она включает его, чтобы узнать время, косится на него во мраке этого древнего помещения, бросает его обратно в сумочку и поспешно выходит.

Вскоре я тоже вышел на улицу. Сладкий аромат оливковых деревьев в воздухе и расплывчатое мерцание Эгейского моря вдалеке. Мне пора возвращаться в Сельчук -- ближайший к Эфесу и этому дому город. Но сады вокруг дома Марии такие прекрасные и спокойные, что я не хочу уезжать.

По пути я вижу стену, у которой висят 12 металлических решеток, каждая из которых размером с большое окно. Эти решетки – что-то вроде духовной доски объявлений, и на этой доске посетители оставляют свидетельства о своих переменах. Сотни и сотни носовых платков, счетов от врачей, рецептов оставлены здесь людьми и развеваются на легко ароматном ветерке. Один из паломников, видимо, не располагал чем-либо более значимым, что можно было бы оставить, и оставил один носок.

Скотт Спенсер

3 сентября 2006

Перевод "Благовест-инфо"

Источник: "The New York Times"

Ваше имя: *
Ваш e-mail:
Отзыв: *
Введите символы, изображенные на рисунке (если данная комбинация символов кажется вам неразборчивой, кликните на рисунок для отображения другой комбинации):