Благовест-Инфо

Толстой и священники

Об отношении Льва Николаевича Толстого к религии и Церкви написано немало. Эта тема очень актуальна и в наши дни, хотя со дня рождения писателя уже прошел 191 год. Ее можно раскрыть с разных точек зрения, в том числе и через призму личных взаимоотношений Толстого со священнослужителями. Кто были эти люди, о чем они говорили с великим писателем, поставившим себя вне Церкви, создавшим для себя собственное «христианство»? Пытались ли они убедить его в чем-то, и находили ли их слова отклик в сердце Льва Николаевича? Давайте посмотрим, что об этом можно узнать из его дневников и писем, а также воспоминаний современников.

В разные годы жизни Толстой был знаком с некоторыми из церковных иерархов, состоял в переписке, принимал в Ясной Поляне и московском доме, был знаком с трудами многих из них. В молодости встречался он с митрополитом Филаретом Московским, автором «Катехизиса Православной Церкви». В 1908 году своему гостю Николаю Германовичу Молоствову Толстой рассказал о том, что «перед Севастополем тетка его Анна Александровна Горчакова, когда он к ней заехал, сказала: «Непременно заезжай к Филарету». – Он очень ласково со мной говорил. Разговор был какой-то серьезный, и потом он меня благословил и подарил мне образок финифтивый… Анна Александровна нашла это особенной милостью».

Принимал Толстой в своем доме в Москве иеромонаха Антония (Храповицкого), будущего митрополита, в бытность его ректором Московской духовной семинарии. Спустя много лет иеромонах Антоний прислал Толстому издание одной из своих работ. В дарственной надписи он напомнил писателю те вопросы, которые были затронуты в их беседе: «Графу Льву Николаевичу Толстому на память о том разговоре относительно 1) психологической основы духовного учительства и 2) нравственного содержания христ. догматов. Статьи отмечены NB. Приношение автора».

Совершая паломничество в монастыри – Троице-Сергиеву лавру, Киево-Печерскую лавру, Оптину пустынь – писатель вел беседы с монахами и священниками.

В 1879 году о своем посещении Киево-Печерской лавры писал жене: «…Все утро до З-х ходил по соборам, пещерам, монахам и очень недоволен поездкой. Не стоило того. … В 7 пошел … опять в Лавру, к схимнику Антонию, и нашел мало поучительного». Упомянутый Толстым иеросхимонах Антоний (Медведев), старший духовник Киево-Печерской лавры, начал иноческое служение в Оптиной пустыни. Его труд «Воспоминания душевных впечатлений при поклонении святыне на востоке» и «Посмертные записки иеросхимонаха Киево-Печерской лавры отца Антония», напечатанные уже после его смерти, были присланы Толстому их издательницей.

Несколько раз бывал Толстой в Оптиной пустыни. В июле 1877 года он вместе с литературным критиком Николаем Страховым встретился и дважды побеседовал со старцем Амвросием и архимандритом Ювеналием. Спустя некоторое время, узнав из письма своего спутника о том, что отцы хвалят его, находят в нем прекрасную душу, Толстой писал Страхову: «Сведения, которые вы сообщили мне о воспоминаниях о нас оптинских старцев, и вообще воспоминания о них мне очень радостны».

Свое двухдневное пребывание в Оптиной пустыни в июне 1881 г. и встречи с отцами Амвросием и Ювеналием Толстой зафиксировал в записной книжке. После очередной встречи со старцем Амвросием 27 февраля 1890 года Толстой записал в дневнике: «Вчера был у Амвросия, говорил о разных верах… Амвросий… жалок, жалок своими соблазнами невозможности». Как свидетельствовали современники, Толстой в целом относился и к о. Амвросию, и к о. Ювеналию с уважением.

1 октября 1879 года Толстой посетил Троице-Сергиеву лавру, где познакомился с архимандритом Леонидом (Кавелиным), известным историком, библиографом, переводчиком, богословом, археологом. До пострижения в монашество он был офицером лейб-гвардии Волынского полка. Оставив армию, Кавелин стал послушником Оптиной пустыни, был пострижен в монахи с именем Леонид. С 1877-го – наместник Троице-Сергиевой Лавры.

О своей встрече с ним Толстой писал Страхову: «…был в Москве и у Троицы и беседовал с викарием Алексеем, митрополитом Макарием и Леонидом Кавелиным. Все трое прекрасные люди и умные…». В декабре 1879 г. он сообщал своему другу Урусову: «У Троицы я был... Леонид мне очень, очень полюбился».

Часто виделся писатель со своими соседями – священниками Николо-Кочаковского храма, будучи его прихожанином. В 1828 году Толстой был крещен священником Василием Дмитриевичем Можайским, в детстве и в молодые годы неоднократно общался с ним, бывая в храме.

С 1860 по 1876 г. священником в Кочаках был Константин Иванович Пашковский. Его Толстой пригласил вести два раза в неделю уроки Закона Божия в своей яснополянской школе и школе, открытой им в селе Бабуринка. Многие записи о содержании этих уроков сделаны Пашковским в дневнике яснополянской школы. В статье «Яснополянская школа за ноябрь и декабрь месяцы» Толстой поместил небольшую заметку Пашковского о его работе. Упоминание о нем находим в письмах и воспоминаниях Софьи Андреевны Толстой.

Отец Константин был приглашен в дом писателя для крещения его старшего сына Сергея. В доме были крещены и другие дети Толстых. О том, как это происходило, рассказал в своей книге «Яша Полянов» Л.Л. Толстой.

С настоятелем храма святителя Николая с 1862 г. о.Василием Ивановичем Карницким (1831-1881) и его семьей Лев Николаевич был близко знаком, приглашал его учить закону Божию своих детей. Вспоминая его, Софья Андреевна писала в книге «Моя жизнь»: «Был простой, хороший человек с большой семьей». Других упоминаний о нем не найдено в рукописном наследии Толстого и людей его окружения.

Неоднократно встречался Л.Н Толстой с Тихоном Агафоновичем Кудрявцевым (1863-1935), служившим в храме с 1885 по 1926 г. Кудрявцев в 1884-м окончил полный курс семинарии с аттестатом первого разряда. В ожидании назначения в 1884–1885 годах работал учителем земской школы села Сенявина Крапивенского уезда. На штатное священническое место в храм святителя Николая был определен архиепископом Тульским Никандром.

Лев Николаевич бывал в его доме, приглашал к себе для решения разных вопросов. Д.П. Маковицкий, врач Толстого, в своих записках отметил разговор писателя с его женой, которая, узнав, что муж пригласил священника к себе, спросила, зачем, и услышала в ответ: «Расспросить про семинарскую жизнь хочу». Это было в сентябре 1908 года. В 1901-м отец Тихон был единственным из священнослужителей, выступившим против решения Синода, констатировавшего отпадение Толстого от Церкви. Незадолго до своего ухода из Ясной Поляны Лев Николаевич пригласил к себе о.Тихона и долго беседовал с ним с глазу на глаз. Содержание их беседы осталось тайной. После смерти Толстого дружеские отношения между Софьей Андреевной и семьей Кудрявцевых сохранились. Дочь о. Тихона Антонина была помощницей и компаньонкой С.А. Толстой.

В Туле Толстой неоднократно встречался с архиепископом Тульским Никандром (Покровским). В беседе с другим тульским священником Дмитрием Егоровичем Троицким 4 января 1908 года Толстой, вспомнив свои встречи с владыкой Никандром, сказал: «Был добрый, простой, но спорить с ним нельзя было: жизнь провел под гипнозом службы, повышений». Эта фраза позволяет предположить, что споры Толстого с Никандром происходили неоднократно, хотя упоминаний о них в рукописном наследии писателя нет.

Знаком был Толстой с 1908 года с епископом Тульским и Белевским Парфением (Левицким). В январе 1909-го владыка Парфений, объезжая свою епархию с целью ревизии церковно-приходских школ, должен был посетить и школу в Кочаках. Узнав об этом, Толстой выразил желание встретиться с ним и попросил о. Тихона передать епископу свое приглашение заехать в Ясную Поляну.

Визит состоялся 20 января. Д.П. Маковицкий писал об этом: «Парфений приехал в Ясную в сопровождении келейника-проводника, Кудрявцева, исправника, пристава, двух урядников». Толстой беседовал с ним в своем кабинете. Кроме сугубо религиозных вопросов, Толстой интересовался подробностями монастырской жизни, ходом церковной службы, что ему было нужно знать в связи с работой над рассказом «Иеромонах Илиодор». Возникновение этого замысла относится к концу 1908 года. Можно предположить, что Толстой, приглашая епископа, рассчитывал задать ему ряд вопросов, которые перечислил на отдельном листке бумаги. Вот они: «Как ведется служба? Как служат монахи, в какой очереди? Какие молитвы? Как сам причащается? Кто с ним служит в монастыре вместо дьякона?..» Позднее к этому замыслу писатель обратится в ноябре 1909 года.

После отъезда епископа Парфения в беседе с близкими, как свидетельствует Маковицкий, Толстой сказал радостно: «Архиерей – хороший человек. Я не жалею, что его позвал». Прощаясь с гостем, Толстой сказал: «Я так вам благодарен, что имели мужество приехать», на что Парфений ответил: «Помилуйте! Какое счастье для меня».

С.А. Толстая записала в своем дневнике: «Был тульский архиерей Парфений с благочинным и нашим священником и 6 человек свиты, полиции и проч. Архиерей всем понравился, умен, прост, ласков. Лев Николаевич прослезился, когда благодарил его за приезд и мужество быть у нас».

22 января Толстой указал в дневнике: «Вчера был архиерей, я говорил с ним по душе, но слишком осторожно, не высказал всего греха его дела. А надо было». Из беседы с женой Толстой узнал, что архиерей в разговоре с ней попросил дать ему знать, когда Толстой будет умирать. Это очень огорчило Толстого, и далее в дневнике он писал: «Как бы не придумали они чего-нибудь такого, чтобы уверить людей, что я «покаялся» пред смертью. И потому заявляю, кажется, повторяю, что возвратиться к церкви, причаститься перед смертью я так же не могу, как не могу перед смертью говорить похабные слова или смотреть похабные картинки, и потому все, что будут говорить о моем предсмертном покаянии и причащении – ложь. ...Повторяю при этом случае и то, что похоронить меня прошу также без так называемого богослужения...».

В марте 1909 г. Толстой писал сестре Марии: «Знаю, что тебя интересовало мое свидание с тульским архиереем. Свидание это, как кажется, оставило с обеих сторон, с моей наверное, хорошее впечатление. Он мне показался простым и добрым человеком и христианского духа».

До Парфения, с 1896 по 1904 г., епископом Тульским и Белевским был владыка Питирим (Окнов). По его благословению священник Дмитрий Егорович Троицкий стал увещевателем графа Толстого.

Отец Димитрий (1847-1926) по окончании в 1870 г. Тульской духовной семинарии три года учительствовал в начальных народных школах Алексинского уезда и города Каширы. В 1875-м, поселившись в Туле, первоначально был учителем Тульского духовного училища, где преподавал арифметику и географию, затем – Священную историю. В 1880 года был рукоположен в сан священника и служил в Покровской при Тульской тюрьме церкви, позднее был настоятелем Христорождественской церкви, Спасо-Преображенского храма – с 1908 года, уже в сане протоиерея. Он взял на себя миссию встречаться с писателем, узнавать о его жизни, объяснять ему ошибочность его взглядов.

Прежде чем поехать в Ясную Поляну первый раз, в сентябре 1897 г., о. Димитрий Троицкий написал Толстому письмо, в котором воздал должное таланту Толстого, его познаниям в науках, отмечал независимость его религиозных воззрений, чем стремился вызвать к себе расположение своего адресата. Ссылаясь на недостаточно полное знание всего написанного Толстым, на непонимание самого автора, выразил предположение, что разговор с ним доставит им обоим приятность или даже полезность. Толстой согласился побеседовать с ним.

Первая их встреча произошла 26 сентября 1897 года. 29 сентября Софья Андреевна записала в дневнике: «Приезжал из Тулы к Льву Николаевичу тюремный священник, болезненный, кроткий и наивный; говорил, что находит много общего с Львом Николаевичем в своих мыслях и хотел с ним побеседовать. Но меня удивило то, что для того, чтобы приехать к нам, надо было священнику просить разрешение у архиерея. Неужели до такой степени Льва Николаевича считают еретиком...»

Посещения Ясной Поляны о. Димитрием Троицким фиксировали и сам Толстой, и члены его семьи. 16 июля 1901 г. М.Л. Толстая писала П.И. Бирюкову: «Тут приехал тульский поп, который часто к нему ездит, – очень неприятный, кажется, хитрый человек (мне кажется, что он что-то вроде шпиона). – Папа с ним стал говорить, взволновался и стал говорить ему, что он дурно делает, что ездит к нему, что он, вероятно, подослан, и т.п. Этот разговор был ему тяжел, и он опять почувствовал себя хуже». 31 октября 1902 г. сыну Сергею Толстой писал: «Нынче же был сомнительный священник тюремный из Тулы».

Визиты отца Димитрия регулярно фиксировал в своих записках Д. П. Маковицкий. 9 сентября 1907 г. он писал: «Приехал бывший священник тюремный, Троицкий, 60-летний, из Тулы, который – Л.Н. не знает почему – приезжает к Л.Н., любит его, притом остается твердым православным» . 4 января 1908 г. он записал: «Священник из Тулы. Андрей Львович был рад ему; также Софья Андреевна, Сергей Львович холоден или равнодушен, Александра Львовна скорее враждебна. Пробыл с 1, 30 до 4-х. Л. Н.-чу он как человек приятен». 18 июня 1908 г. врач Толстого записал: «Вчера приехал на шарабане священник Троицкий из Тулы, посещающий Л.Н. много лет. Тихий, мягкий старичок. Почему он приезжает – загадка. Предполагают, что по поручению высшей церковной власти, которая хочет быть в курсе того, каково здоровье Л.Н., телесные силы и духовные взгляды».

О содержании беседы Толстого с Троицким 4 января 1908 г. писал в своем дневнике секретарь Толстого Н.Н. Гусев. На замечание Троицкого о том, что в учении Толстого много общего с учением Церкви, писатель ответил: «Да, у вас есть истина. … Но вместе с истиной у вас много лжи. Вас гордыня дьявольская обуяла, что вы знаете истину. Мне вот восемьдесят лет, и я до сих пор только ищу истину. … И эта ваша уверенность в том, что вы знаете несомненную истину, разъединяет вас со мною …».

Про эту деятельность Д.Е. Троицкого тульский епископ Парфений доносил Синоду в октябре 1910 г.: «В числе приходских пастырей г. Тулы есть, между прочим, протоиерей Дмитрий Троицкий; он с 1897 г., по благословению бывшего тульского епископа Питирима, взял на себя труд быть увещевателем графа Толстого. Обыкновенно в год раза два протоиерей Троицкий посещал Ясную Поляну. Граф принимал его, приглашал иногда к столу, но от бесед по вопросам веры отказывался. В минувшем октябре, узнав о болезни графа, протоиерей Троицкий написал ему; по получении ответа написал вторично и также получил от графа вторичный ответ».

Узнав об ухудшении состояния здоровья Толстого, отец Димитрий Троицкий 9 октября писал ему: «Слышу о вашей старческой слабости и болезненных припадках и глубоко скорблю и усердно молюсь… Не думаю, чтобы вы считали себя праведником, а если считаете себя грешником, то обращайтесь туда, где принимают грешников. … Христос пришѐл не для праведников, а для грешников, не здоровых лечит, а больных, а за Христом и Его Церковь проповедует то же, в том ее назначение, чтобы спасать грешников; она есть лечебница для духовно больных… Для Вас сделать это гораздо легче, чем для кого другого отдаленного от Церкви, и очень просто; и нужно, чтобы признали себя грешником».

11 октября 1910 года Толстой писал в ответ: «Любезный брат Дмитрий. Я человек очень грешный и только тем и занят, чтобы исправляться, как могу и умею, от многочисленных моих грехов и моих греховных привычек. Прошу Бога о помощи мне в этом деле, и Он помогает, и я, хотя и черепашьими шажками, но все-таки подвигаюсь с Его помощью. В этом же движении нахожу и единственный смысл, цель и благо моей жизни. …а вы вот предлагаете мне совершение известных обрядов и произнесение известных слов, которые покажут, что я признаю… что вследствие этого все мои грехи простятся… и мне не только не нужно будет работать внутреннюю, тяжелую и вместе с тем радостную духовную работу своего исправления, а что я буду как-то спасен от чего-то и получу какое-то вечное блаженство. Для чего вы, любезный брат Дмитрий, с таким странным предложением обращаетесь ко мне?.. Для чего же вы меня, человека, стоящего по своему возрасту одной ногой в гробу и спокойно ожидающего смерти, не оставите в покое? Ведь обращение меня в церковную веру имело бы смысл, если бы я был мальчик, или взрослый безбожник, или безграмотный якут, никогда ничего не слыхавший о церковной вере. Но ведь я 82- летний старик, воспитанный в том самом обмане, в котором вы находитесь и к которому вы меня приглашаете, и от которого я с величайшими страданиями и усилиями освободился много лет тому назад, усвоив себе миросозерцание не церковное, но христианское, которое дает мне возможность спокойной, радостной жизни, направленной на внутреннее совершенствование, и готовность такой же спокойной и радостной смерти, в которой я вижу возвращение к тому Богу любви, от которого изшел. Любящий вас брат».

Не вняв просьбе Толстого оставить его в покое, спустя несколько дней, 22 октября, отец Димитрий Троицкий обратился к Толстому с уверением, что согласен со всем с тем, что писал ему Толстой и потому решил рассказать писателю о своем совершенствовании, о своей духовной работе по уничтожению своих грехов и пороков. При этом напоминает, что подобная работа осуществляется в душах православного русского народа разных возрастов и состояний, что только религиозное состояние души ведет к «соединению с Богом по смерти». 23 октября писатель отметил в дневнике: «Письмо доброе от Священника, отвечал ему».

Толстой в кратком ответе поблагодарил священника за «доброе письмо», но отметил, что одно, с чем он не согласен, – это то, «чтобы в признании своего несовершенства и ничтожества надеяться на внешнюю помощь, а не на то внутреннее усилие, которое не должно никак ослабевать и которое одно приближает хоть немного к совершенству…»

24 октября Толстой сделал следующую запись в дневнике: «Очень живо представил себе рассказ о Священнике, обращающем свободного религиозного человека, и как обратитель сам обращается. Хороший сюжет».

Сюжет произведения о священнослужителе, разуверившемся в вере, возник у писателя в ноябре 1909 года после встречи с кочаковским священником во время прогулки. Об этом 24 ноября Маковицкий записал: «Л.Н. рассказал заветную свою мечту: он желал бы, чтобы было написано, им или другим, про священника, разуверившегося в вере, которую он исповедует, написать о его сомнениях, страданиях, о том, что семья заставляет его продолжать этот путь. Л.Н. говорил, что он сам стал писать (от лица священника), «но не кончу», – сказал он».

Спустя почти год, за несколько дней до ухода из Ясной Поляны, переписка с протоиерей Димитрием Троицким напомнила этот старый замысел. Писателем Толстой оставался до последних дней своей жизни, творческая мысль работала постоянно. Сюжет этого замысла перекликается с сюжетом рассказа «Иеромонах Илиодор».

Были и разовые встречи Толстого с тульскими служителями Церкви. Один из них – Троицкий Николай Иванович (1851-1920) – русский православный библеист, богослов, историк и археолог. Он окончил духовное училище и семинарию в Туле. По окончании Московской духовной академии преподавал в Костромской духовной семинарии, защитил диссертацию на звание магистра богословия. С 1879 по 1914 г. он был преподавателем Тульской семинарии и женского епархиального училища. Живя в Туле, занимался изучением культурных и исторических памятников города, основал первый в Туле краеведческий музей «Епархиальное древлехранилище». Активно занимался естествознанием и археологией и в 1885 г. стал действительным членом Императорского московского археологического общества. Троицкий принимал участие в создании мемориальных объектов Куликовской битвы. В 1911 году он был избран членом строительного комитета для сооружения на Куликовом поле храма-памятника преподобному Сергию Радонежскому, где работал вплоть до революции 1917 года.

Отец Николай Троицкий – автор большого числа статей по тульскому краеведению. В библиотеке Толстого хранятся издания нескольких работ Троицкого. На обложке одной из них («Триединство Божества. Историко-археологическое исследование по памятникам Всеобщей истории искусства: Сообщение на XIV Всероссийском Археологическом Съезде в г. Чернигове Николая Ив. Троицкого». – Тула, 1908) – дарственная надпись: «Его Сиятельству Графу Льву Николаевичу Толстому – на память беседы о Св. Троице в 1885-м году – от автора. Дек. 27-е 1908 г. Тула».

В дарственной надписи автор-даритель в 1908 г. напоминает Толстому о своей беседе с ним в феврале 1885 г. Об этой беседе писал Толстой своему другу, тульскому вице-губернатору Л. Д. Урусову из Москвы 25 февраля 1885 г.: «Встретился я в вагоне с Троицким, еще когда я уезжал от вас. Он умен; но он до сих пор только будущий архиерей. Может быть, он проснется и оживет, но теперь он мертвый». Сам Троицкий об этой встрече рассказал в статье «Кто он. Моя встреча с графом Толстым». О другой теме их разговора – о сущности Святой Троицы – Троицкий и напомнил Толстому в дарственной надписи.

К сожалению, сведений о чтении Толстым не только этой книги, но и других работ Троицкого, равно как о каких-либо контактах, кроме описанного выше, с этим замечательным туляком не найдено.

Встречи со знакомыми ему служителями Церкви Толстой позднее иногда вспоминал в беседах на религиозные темы. И всегда в его оценке их превалировали добрые чувства.

Свое общее отношение к ним он с юмором изложил в письме дочери Саше от 4 апреля 1907 г.: «Меня очень смущает ваше безумное женское доверие всем тем легкомысленным глупостям, которое вам говорят врачи. Тетя Маша верит батюшке и отцу Амвросию и т.п., а вы батюшке Альтшулеру и т.п. Я лично предпочитаю Амвросиев, так как то, что говорят Амвросии, большей частью полезно для души, во всяком случае, не вредно».

Людмила Милякова

старший научный сотрудник Музея-усадьбы Л.Н. Толстого «Ясная Поляна»

Цитируется по публикации «Вестника Тульской духовной семинарии»

9 сентября

Источник: "Приходы"