Мастер и смальта. Благовест-Инфо

В Тамбовской области художник украшает храмы редкой мозаикой

Леон Гурджиев в своей мастерской

В советские годы в Центральной Азии мозаика была крайне популярна. Леон Гурджиев окончил художественное училище, но эту технику там не преподавали. Инкрустацию пришлось осваивать самому

Художник-монументалист Леон Гурджиев приехал из Душанбе в Мичуринск Тамбовской области почти четверть века назад, чтобы украсить мозаичными панно Боголюбский собор. Этот храм был построен во второй половине ХIХ века по тому же архитектурному проекту, что и храм Христа Спасителя в Москве, но уцелел при советской власти.

Редкой, почти утраченной в наши дни техникой мозаики сейчас профессионально владеют не больше десяти мастеров во всей стране. Гурджиев — один из них, художник старой школы и старой закалки, который в одиночку возрождает почти забытое ремесло в российской глубинке.

"Я бы, как художник, может быть, хотел тот или иной разворот головы сделать, как-то по-другому это преподнести. А по канону — нельзя, и это сдерживает. Не думаю, что обязательно надо быть верующим, чтобы написать хорошую икону. Надо просто быть хорошим мастером. Вера постепенно придет или не придет, а работа останется как художественное произведение. Но вот, например, эта рука анатомически красиво расположена, но в то же время она выполнена по канону. Еле уловимое движение, — и — вот тут уже надо быть немножко верующим — рука направлена ко всем, кого она любит, кого она спасает, кого оберегает", — показывает Леон Гурджиев эскиз руки Богоматери.

Для Гурджиева, как и для многих других художников, изображение рук — особая тема. По его словам, верх мастерства — через руки передать характер человека.

"Надо писать руки так, чтобы через них можно было узнать этого человека — чьи это руки: труженика, ученого, музыканта. У земледельца руки одни, у врача — другие, у танцора — третьи. Тот же самый Илья Репин говорил: "Если я могу рисовать руки, значит, я могу рисовать все". Самое сложное — через руки передать характер человека, не просто анатомически верно нарисовать фаланги пальцев".

К оформлению Боголюбского кафедрального собора, ради которого Гурджиев приехал в Мичуринск, он смог приступить только в 2009 году. В 1994 году он отчасти бежал от военных конфликтов в Таджикистане, но главное — местная епархия предложила мастеру украсить все три наружные ниши этого храма.

"Когда я приехал, мэр города говорит: "Знать ничего не знаю". Мы продали в Таджикистане три квартиры, но здесь этих денег нам не хватило бы даже на дверь от туалета. И мы оказались на улице в октябре месяце. Нас приютили добрые люди, мир не без добрых людей", — рассказывает художник.

Первое время, чтобы кормить семью, Леон Иванович торговал рисом и фруктами на рынке. Иногда для заработка писал иконы, но мозаикой почти не занимался. Несколько лет ходил по инстанциям, предлагая свои услуги, и постепенно художнику стали поступать заказы по оформлению храмов и часовен. Сейчас в Тамбовской области руками Гурджиева выложены более 30 мозаичных панно, которые украшают местные церкви. Большая часть — в Мичуринске.

Боголюбский собор — авторское повторение храма Христа Спасителя. "Их было всего пять по стране, но остальные были разрушены. Мичуринский храм сохранился лучше всего. Здесь была чума, мор страшный, народ был в отчаянии, и, по легенде, после того, как Матерь Божья Боголюбская явилась народу, эпидемия пошла на спад. А эта церковь теперь стоит как памятник чудесному исцелению", — рассказывает Леон Гурджиев.

Сейчас мозаикой оформлена центральная ниша храма — на ней изображена та самая Боголюбская Богоматерь, которую в городе теперь называют Мичуринской Мадонной.

"В двух других нишах на картонке картины нарисовали, а климат здесь сырой, все буквально через два-три месяца начало отлетать", — говорит мастер.

Гурджиев повторяет, что мозаика — самый неприхотливый способ украшения архитектуры: не выцветает, не боится снега и дождя, хорошо смотрится в любую погоду.

"С каждым днем она становится все крепче и крепче. Захочешь отбить — не отобьешь, потому что в итоге одна плоскость получается. Я беру цементный раствор, кладу на камушек — и к стене, кладу на другой камушек — и рядом к стене. Все они собираются один к одному, и получается одна монолитная стена, где вот этот камушек во-о-он с тем связан", — показывает автор на два кусочка смальты на противоположных концах картины.

Но и самим художникам-монументалистам для создания таких стойких шедевров приходится проводить месяцы на строительных лесах, не обращая внимания на ветер, снег и дождь. Церковь Димитрия Солунского в селе Хмелеве под Мичуринском, например, Гурджиев оформлял мозаикой в ноябре, отогревая руки в теплой воде.

"Потому что, когда я увидел эту церковь, я так завелся! Я сказал, что должен здесь оставить свой автограф. Конечно, все работы через себя пропущены. Думаю, что ни про одну мою работу никто не скажет, что это халтура. Другой вопрос, как они достались: одни — легче, другие — тяжелей. Люди здесь ходили, их чуть не сдуло, а мне ветер не мешает. Все удивляются: как вы там сидите? А я не сижу, я работаю. Только полная отдача, иначе ничего не сделаешь. Вот он, святой Димитрий Солунский, — посмотрите, какой красивый", — показывает мастер на лик святого, которым украшен храм.

В советские годы в Центральной Азии мозаика была крайне популярна. Гурджиев окончил художественное училище, но мастерство мозаики там не преподавали. Технику инкрустации пришлось осваивать самому, как он сейчас говорит — "с Божьей помощью". Художник сделал около 200 монументальных полотен — в основном на светские темы: украшал детские сады сюжетами из сказок Чуковского, бассейны — замысловатыми рыбами, административные здания — фигурами вождя мирового пролетариата. "Пять или шесть вот таких вот Лениных сделал", — показывает старые эскизы мастер.

Гурджиев поясняет, что сама работа по укладке мозаики занимает всего 20% времени. Еще 80% — это разработка эскизов и подготовка смальты. Поэтому основной инструмент художника-монументалиста — вовсе не кисть, а молоток. На изготовление одного панно может уйти полтора-два года, при том что сам процесс укладки смальты занимает несколько месяцев.

"Вот, например, 36 кусочков — один глаз. И каждый кусочек, даже вот такой вот маленький, нужно сделать, выколотить, на место поставить. А молоток должен быть продолжением руки и мозгов. Раньше, когда ко мне приходили ученики, я им первым делом давал молоток и смотрел, как они смальту колют: это для человека материал для создания чего-то или он хочет просто поскорее его разломать и по пальцу не попасть?"

Гурджиев до сих пор использует старые запасы смальты, привезенные когда-то из Душанбе. Тогда ему удалось переправить в Мичуринск три тонны материала в товарном вагоне.

"Основной компонент смальты — это кварцевый песок, а всего в ней семь компонентов. В порошкообразном состоянии они перемешиваются, помещаются в печь и при температуре от 140 до 1400 градусов плавятся. Каждый цвет имеет свою температуру плавления. Допустим, красный цвет при 700 градусах плавится, а желтый — при 970. На один градус больше или меньше — и может получиться вместо красного зеленый. Это очень сложный процесс, никто сейчас у нас в России этим не занимается. Раньше было семь заводов, а сейчас ни одного нет", — поясняет Гурджиев.

Святой Димитрий Солунский в селе Хмелеве

Временами художнику приходится придумывать, чем заменить специально обработанное декоративное стекло.

"Приходится искать посуду всевозможную — тарелки, чашки, бутылки на мелкие кусочки ломать. Ведь это то же самое стекло, технология изготовления почти такая же. Вот, видите, на картине стеклышки — зеленый, синий, коричневый — это бутылки такой цвет имеют. Вот этот, например, куст — из бутылок. Поискал-поискал, у меня не оказалось такой смальты. Думаю, дай попробую. Видите, это пуговички стеклянные, а вот это смальта — фактура другая. Есть блестящая смальта, в ней больше кварца, а есть матовая — в ней меньше кварца. И каждый кусочек — это моя душа", — говорит мастер.

По словам Леона Ивановича, иногда один кусочек смальты верного цвета и фактуры может полностью изменить восприятие картины. Например, изображая Серафима Саровского на старейшей мичуринской церкви — Ильинской, он трижды менял, казалось бы, незаметный и ничего не значащий камушек в пейзаже.

"Вот этот белый кусок видите? Без него не смотрелось бы так. И сразу золото по-другому заиграло, и сразу облака по-другому заиграли. А вода какая получилась, прямо рыбки плывут, посмотрите! Ручеек течет, видите? Мостик! Живая картина получилась, а изменил все вот этот белый кусочек, сразу все заиграло. Это такие "вкусные" моменты — один кусочек маленький, но вовремя на место поставленный. У меня спрашивают: как вы это сделали, а я говорю — настроение хорошее. Вот подальше отойдите, посмотрите на эти деревья, они шевелятся, видите? Ну ладно, шучу".

Мониторинг СМИ

Мастер и смальта

Леон Гурджиев в своей мастерской