Благовест-Инфо
Благовест-Инфо
Контакты Форум Подписка rss




Расширенный поиск


 
Благовест-Инфо


  • 29 февраля – 2 июня

Выставка «Кижи. Небесное послание». Москва

  • 29 февраля – 12 мая

Выставка «Тайны храмов эпохи Ивана Грозного». Москва

  • Март

Концерты фонда «Искусство добра» в соборе на Малой Грузинской и на других площадках. Москва

  • 26 марта – 15 мая

Фестиваль «Весна Духовная. На пути к Пасхе». Москва

  • Апрель

Концерты фонда «Искусство добра» в соборе на Малой Грузинской и на других площадках. Москва

  • 14 марта - 2 июня

Выставка «Сотворение мира. Произведения религиозного искусства XV – начала XX века».Москва

  • 3 апреля

Заседание литературно-философских собраний «Отражения»: «История одной дружбы. Переписка епископа Афанасия (Сахарова) с П.Н. Савицким». Москва

  • 1 – 26 апреля

VII Международный Великопостный хоровой фестиваль. Москва

  • 6 апреля

Лекция Левона Нерсесяна: «Мир, озаренный светом рая: надежда в русской иконе эпохи преп. Сергия Радонежского». Москва

  • 18 – 19 апреля

Конференция «Наследие Сергея Аверинцева и современное гуманитарное знание». Москва

  • Май

Концерты фонда «Искусство добра» в Соборе на Малой Грузинской и на других площадках

  • 16 мая

Открытие конференции «Люди и судьбы русского зарубежья». Москва

Все »









Мониторинг СМИ

Десять лет хору певчих старообрядческих приходов Сибири

05.07.2018 21:18 Версия для печати

В декабре 2017 года отметил 10-летний юбилей Хор певчих старообрядческих приходов Сибири. Возникший в год празднования 100-летия Новосибирского прихода Русской Православной Старообрядческой Церкви во имя Рожества Пресвятой Богородицы, хор вскоре приобрел известность не только среди старообрядцев Белокриницкой иерархии, но и далеко за ее пределами. Регулярные выступления хора с просветительскими концертами, на научных мероприятиях и творческих фестивалях как в России, так и за рубежом, сделали этот коллектив заметным явлением музыкальной культуры Сибири.

Хор певчих старообрядческих приходов Сибири на Вечере духовных песнопений в Покровском кафедральном соборе на Рогожском, 2017 год

Важнейшими вехами биографии коллектива стали выступления в Смольном соборе Санкт-Петербурга (2008 г.), участие в Международных фестивалях Gaude Mater (Польша, 2009 г.) и Peipus (Эстония, 2009 г.), пение на Александровском подворье Императоского палестинского общества в Иерусалиме (2011, 2013), запись компакт-диска «Песнь православной зимы» и другие события. С руководителем Хора певчих старообрядческих приходов Сибири Александром Николаевичем Емельяновым беседует Т.К. Козынцева.

***

Т.К.: Доброго здоровья, Александр Николаевич! Поздравляя вас с 10-летием творческой деятельности вашего коллектива, я все-таки хотела бы начать разговор с предыстории. Насколько мне известно, Новосибирский приход всегда славился хорошими певчими и концертные выступления новосибирских клирошан начались задолго до 2007 года, года образования вашего хора. Когда и кому пришла мысль выйти за пределы храма и донести до широкой публики красоту знаменного распева?

А.Е.: Если мне не изменяет память, это был 1988 г. Тогда хору Новосибирского прихода поступило предложение выступить на вечере духовных песнопений в Софийском соборе г. Киева на фестивале «Дни славянской письменности и культуры».

Т.К.: Да, это же был год празднования 1000-летия Крещения Руси. Помню, что это событие возродило в российском (тогда советском) обществе небывалый интерес к русской духовной музыке, и к знаменному распеву в частности. 

А.Е.: Если же говорить про Новосибирск, то, наверное, первый раз певцы вышли на исполнительскую сцену в 1990 году. Была конференция в Академгородке [1], и туда пригласили наших певцов, тогда еще под руководством Владимира Долгова

Т.К.: Это было приглашение со стороны организаторов конференции или личная инициатива певчих?

А.Е.: Нет, это была не инициатива певцов, а приглашение. 

Т.К.: Кто входил в состав этого первого хора? 

А.Е.: Я могу сказать, потому что сохранилась фотография. Это были Андрей Федотович Долгов, Владимир Долгов, Федор Устинов, Сергей Устинов, Петр Устинов, Анатолий Нуйкин и Георгий Гусев. По-моему, семь человек их было. 

Т.К.: Все это певчие новосибирского прихода? 

А.Е.: Это новосибирские клирошане, за исключением Георгия Гусева: он в тот момент был здесь в гостях. (Ныне он священник.) А остальные — это новосибирские певцы. А потом уже и при моем участии, если не ошибаюсь это был 1996-й год, прошло выступление в Новосибирской консерватории.

Т.К.: А как возникла идея консерваторских выступлений? Выход, если можно так выразиться, к профессионалам-музыкантам и музыковедам?

А.Е.: Интересно возникла. Все случилось после нашего знакомства с преподавателями консерватории, в частности, моего знакомства с Б.А. Шиндиным, а также с музыковедами, которые были в экспедиции в том же 1996 г. в Бийске, где мы с Игорем Мыльниковым в то время были в общине. У нас тогда были очень интересные беседы по пению, мы общались, мы пели, записывали на магнитофон. Потом возникла идея нам вкупе с новосибирскими певцами принять участие в конференции, посвященной старообрядчеству, которая проходила в консерватории осенью 1996 г. И мы там выступили со своим пением как «иллюстративный материал»[2].

Т.К.: Я помню это выступление, и конференция тогда была очень представительная. 

А.Е.: Она-то и положила начало нашему творческому общению с консерваторией, где потом мы не раз были и с концертами, и на конференциях, и проводили творческие встречи и мастер-классы [3].

Т.К.: Хор Новосибирского прихода, не являясь официально самостоятельным творческим коллективом, тем не менее вел довольно активную концертную деятельность. Припоминаю, что он не только давал просветительские концерты в различных учебных заведениях Сибирского региона, но и, например, в 2000 г. по инициативе Центра русского фольклора при Союзе композиторов России приглашался в Москву для участия в историко-этнографическом концерте в Российской академии музыки им. Гнесиных, а осенью того же года выступал на международном фестивале средневековой музыки Musica Antiqua Europae Orientalis в Польше. Почему все-таки возникла идея создать новый хоровой коллектив, именно в таком, обновленном, составе?

А.Е.: Прежде всего, на тот момент среди приходов сибирской епархии хоровым коллективом — серьезным, стабильным — располагал только Новосибирск. Вы правы, хор Новосибирского прихода к тому времени уже и выступал самостоятельно на публичных мероприятиях, и даже принимал участие в международных фестивалях. А вот остальные приходы — Томск, Барнаул, Новокузнецк, — они были в этом плане слабее. Там были певцы и не было, скажем, своей школы. Но было желание наладить постоянную, стабильную работу среди певцов этих приходов, чтобы они посредством этой работы повышали свой уровень, развивались, проводили побольше занятий, спевок, чтобы была какая-то мотивация, стремление к лучшему. Для этого мы решили собрать ведущих на тот момент певцов и поющих священнослужителей и сделать такой коллектив, чтобы, занимаясь в этом коллективе, они потом на местах эти занятия тоже продолжали, заинтересовывали, подтягивали к себе новых певцов. Чтобы в общинах Сибири помаленечку певческая жизнь развивалась. 

Т.К.: Насколько я помню, первоначальный состав хора был исключительно мужской. Это была принципиальная позиция?

А.Е.: Нет. Мы уже четвертый год выступаем смешанным составом. Просто мы начали как мужской хор, потому что в октябре 2007 года возникла идея создать этот хор, а в декабре уже было намечено мероприятие, где мы должны были дебютировать. То есть здесь важен был еще хороший процент мобильности. Требовалось за короткое время собраться и подготовить программу. Поэтому нам было удобнее сделать это мужским хором. Удобнее из чисто практических соображений. И так до 2013 г. мы шли по этому пути. Но видя, что женская наша группа, в частности в Новосибирске, тоже поет — молодые девушки у нас занимаются, развиваются, нам как-то не хотелось оставлять их в стороне. И первое, что мы решили сделать, это включить наше совместное пение в запись диска «Песнь православной зимы». На этом диске как раз звучит и женская наша группа отдельно, и смешанный хор. Результатом стало выступление на фестивале «Распевы Святой Руси» в 2014 г. в Московском международном доме музыки. Туда мы приехали уже смешанным хором. Результат этого выступления показал, что и дальше нам надо продолжать в том же духе. Что мы по сей день и делаем. 

Т.К.: То есть женская группа не просто периодически приглашается, а постоянно участвует в выступлениях?

А.Е.: Да, постоянно. И более того, мы постепенно вовлекаем в хор новых певцов. Подрастает молодежь. Когда мы начинали, они были еще мальчиками, в частности мои дети были еще совсем маленькими. Сейчас это уже ребята 14–16 лет, которые поют наравне со взрослыми. Молодые, сильные, крепкие, очень красивые голоса. Мы к себе в коллектив таких людей, конечно, привлекаем, они с удовольствием с нами поют, с удовольствием занимаются. Поют и на службах, и на выступлениях.

Т.К.: Получается, что состав хора постоянно увеличивается?.

А.Е.: Да. Сейчас на выступлении в Томске (в декабре 2017 г.) нас будет порядка тридцати, а может быть, и больше, человек. А вообще, мы как-то на эту тему шутили, может достигнем состава Морозовского хора в его лучшие времена!

Т.К.: Есть ли в хоре кто-то из исполнителей, кто не поет на клиросе?

А.Е.: У нас все певцы — клирошане. Нам это важно, чтобы человек понимал смысл молитвы и для него это был не просто набор звуков и слов, а именно чтобы молитва ощущалась в пении. 

Т.К.: Насколько широко в хоре представлены другие приходы? В связи с увеличением состава хора преимущественно за счет новосибирских певчих, не может ли сложиться такая ситуация, что вы опять станете хором Новосибирского прихода? Нет такой опасности?

А.Е.: Не думаю. Хотя бы потому, что выставить хор Новосибирского прихода мы готовы в любой момент. Мы самодостаточны и можем из новосибирского состава выставить более двадцати человек только тех, кто поет в этом храме. Но в других приходах тоже пение развивается. Сейчас радует томская группа. Если там сперва начинали с четырех человек, инициаторов, энтузиастов, тех, кто на клиросе в Томске трудился, то сейчас уже на второй десяток количество людей пошло. Барнаульская, новокузнецкая молодежь активно занимается и развивается. Мы стараемся как раз из этих приходов побольше людей брать. 

Т.К.: Таким образом, основная цель создания вашего коллектива — поднять уровень певческой культуры на местах, повысить уровень исполнительского профессионализма в сибирских приходах Старообрядческой Церкви. Но для «внешнего» исследователя более очевидной является другая цель — просветительская, выходящая за рамки собственно церковного служения. Предлагаю поговорить далее на эту тему. Как возникла идея заняться просветительской работой, посещать учебные заведения, выступать для более широкой публики? С какой целью вы выступаете перед публикой, в сущности мало что знающей и о старообрядчестве, и о знаменном распеве? 

А.Е.: Мне тема знаменного пения близка не только потому, что я клиросный певец, но и потому, что у меня все-таки хоровое дирижерское образование. В свое время, когда я столкнулся со знаменным распевом, для меня это было нечто новое, абсолютно новая «музыка». Абсолютно другая система, абсолютно другое мышление. Даже склад ума, философия, если хотите, все! Все было в новинку, доселе нам неизвестное. Нам, то есть студентам тех времен. Все, что нам говорили про какую-то раннюю церковную музыку (а про нее вообще ничего фактически тогда не говорили на музлитературе), это было только два слова — григорианский хорал. Вот был такой хорал и больше ничего не было. И из него «пошла есть» вся остальная хоровая музыка. И только познакомившись со знаменным распевом, я понял, что русская хоровая музыка «пошла есть» не из григорианского хорала, а из знаменного распева. Этот распев — прародитель всей нашей хоровой музыки, хорового пения, сперва церковного, а затем и светского. Поэтому, когда я открыл его для себя, мне сразу же это знание захотелось донести для других, как-то поделиться, рассказать. Отсюда и возник интерес принимать участие в конференциях, говорить там именно о знаменном распеве. 

Александр Емельянов руководит сводным хором на Вечере духовных песнопений на Рогожском, 2013 г.

Т.К.: Получается, что уже изначально в деятельности хора соединялись две цели — просветительская, рассказать более широкому кругу о знаменном распеве, о древней нашей музыкальной традиции, и развитие знаменного пения внутри самого старообрядчества. 

А.Е.: Но здесь есть еще и третья цель. Она направлена более на «внешних» — это проповедь. Потому что мы своими выступлениями не просто рассказываем, что вот есть такой знаменный распев и что-то при этом поем. Для нас любой рассказ о пении, о чем-то церковном, это есть рассказ о своей вере. А это и есть проповедь, определенная форма проповеди. Ведь что есть песнопения знаменного распева? Это молитва, облеченная в музыкально-певческую форму. И мы осознаем, что поем молитвы, и стараемся, чтобы этот дух молитвенный, насколько возможно, передавался слушающему. Недаром наш замечательный, выдающийся хормейстер современности Владимир Николаевич Минин так своим певцам говорил: «Что вы поете? Что вы выражаете в своем звуке? Вы выражаете правду, истину». А правда не может выражаться абы как, она должна быть действительно, как есть, правдивая, сосредоточенная и очень чистая. 

Т.К.: Александр Николаевич, расскажите, пожалуйста, как формируются программы концертных выступлений. Вы поете то, что лучше вами выучено, или есть какая-то идея, концепция каждого выступления? Кроме того, концерты бывают разные. Зависит ли от этого исполнительский репертуар?

А.Е.: Во главе угла построения программы обязательно лежит идея. Как правило, концерты не проходят стихийно, они имеют определенный период подготовки, приурочены к какому-то событию, т.е. они выражают какую-то идею, мысль. И уже развивая эту мысль, мы составляем программу. Прежде всего, руководствуемся календарным циклом. Допустим, если это поздняя весна — это, конечно же, тема Пасхи. Здесь мы можем вспомнить и очень красивые, трогательные песнопения Страстной седмицы, и радость Пасхальных песнопений, и предстоящего праздника Троицы. Или другой пример. Мы были на фестивале «Пейпус» в Эстонии. Там он традиционно проходит в августе. Это как раз период двух великих православных праздников — Преображения Господня и Успения Богородицы. И программы у нас были построены как раз из песнопений этих двух праздников.

Т.К.: Принцип календаря, конечно, для вас определяющий. Но все ли концерты соответствуют этому принципу? Например, просветительские? 

А.Е.: Просветительские строятся по несколько иному принципу. В них мы пытаемся показать разнообразие. Мы представляем и гласовые различия, и жанровые различия. Допустим, одно дело краткий ирмос, другое — расписанная большим распевом стихера или стихера малого распева, которая поется на подобен или самогласен и т.д. Если показывать разнообразие знаменного распева, тут можно очень долго и много песнопений исполнять.

Т.К.: Кроме знаменного распева, как я помню, вы пели и демество…

А.Е.: Да, мы еще стараемся показать различие распевов. Это и демественный распев, и путевой распев, и болгарский. Недавно мы стали постоянно включать в программы очень красивые песнопения иргизского распева.

Т.К.: Когда вы готовитесь к фестивалям, есть в этом какой-то дополнительный «спортивный» момент, заключающийся в том, чтобы лучше всех выступить.

А.Е.: Вы знаете, нет. Мы принимали участие всего в одном фестивале, который проходил на конкурсной основе. Это «Коложский Благовест» в городе Гродно (Беларусь).

Т.К.: Когда это было?

А.Е.: Это был 2013 год. Все остальные фестивали, где мы выступали, были без конкурсной основы, это фестивали показательных выступлений разных коллективов, разных духовных традиций, разных школ, разных направлений, разных конфессий. 

Т.К.: В любом случае, пусть это и фестиваль без конкурсной оценки, подбирается ли репертуар таким образом, чтобы показать себя с лучшей стороны. Или такая цель вообще не стоит?

А.Е.: Разумеется, себя надо показывать достойно, но более достойно надо показать наше пение. И здесь многое зависит от правильно составленной программы. Раньше для нас ее составлял доктор искусствоведения Николай Григорьевич Денисов. У него было свое видение того, как лучше, разнообразнее представить знаменный распев на данном фестивале, в данном выступлении. Он составлял программу, куда входили и знаменные песнопения, и духовные стихи, поучительные чтения, пение на глас и «напевка». 

Т.К.: А сама «драматургия» каждого отдельного выступления тоже тщательно продумывается?

А.Е.: На наших публичных концертах внешний человек попадает из своего мира, с его современными условиями и установками, в мир иной (пока что на этом свете, но он туда попадает!). И ему там не всегда комфортно. Поэтому мы стараемся, во-первых, разнообразить по звучанию свои номера, чтобы это не было длинно, монотонно и утомительно. Стараемся разнообразить по характеру, по гласам, по группам исполнителей. У нас есть некоторые номера сольные, когда какое-то песнопение, допустим, светилен или прокимен, поет солист. Есть номера, где соло чередуется с хором. Как правило, это стихеры со всенощного бдения, где чтец сказывает начало стиха, так называемый стих канонарха, а хор уже поет дальше стихеру. Псалом «Блажен муж», где также чтец возглашает: «Блажен муж», отдельно по фразам, а хор за ним поет. Номера разных хоровых составов, т.е. разные хоровые группы. Стараемся так составить свою программу, чтобы был контраст, смена впечатлений у слушателя. 

Т.К.: Последний вопрос, касающийся непосредственно вашей концертной практики. Учитываете ли вы качество акустики при выборе зала? Ведь очевидно, что в храме иная акустика, чем в концертном зале. Или это непредсказуемые вещи? Я вспоминаю ваше выступление в ДК Октябрьской революции.

А.Е.: Да-да, зал абсолютно глухой. Вообще, есть такая проблема. При выступлении лучше подойти к выбору зала, если позволяют возможности, с разборчивостью, чтобы зал был с хорошей акустикой. Она не обязательно должна быть храмовой, где естественная реверберация очень большая. Вот мы в 2008 г. выступали в Смольном соборе в Петербурге. Там акустика такая, что ты в ней теряешься. Собор огромный, пространство большое, и даже заполненный зрительный зал не поглощает звук. С одной стороны — петь легко, акустика все сглаживает. С другой стороны, возникает проблема восприятия текста — не совсем все четко воспринимается слушателем. И напротив, недавно мы пели в органном зале Красноярска. Это католический костел постройки начала XX в. Очень интересная акустика. Вроде храм, высокие готические своды, но звук там не летает, там нет большого эха. Но петь при этом очень легко. Видимо какие-то акустические свойства помещения были разработаны зодчими при постройке этого храма.

Т.К.: Итак, все-таки храмовое пространство — это наилучшая среда для знаменного распева?

А.Е.: Лучшая. Как говорил в свое время Николай Григорьевич Денисов, когда он был музыкальным руководителем фестиваля «Пейпус» в Эстонии, знаменный распев очень хорошо звучит в протестантских и католических храмах, именно благодаря уникальной акустике. 

Т.К.: Позволю себе далее открыть новую тему и задать вам довольно сложный и «острый» вопрос. На самом деле, меня, как музыковеда-древника, он волнует не в меньшей степени, чем волнует старообрядцев. Речь идет о правомерности вынесения знаменного распева на концертную эстраду. Понятно, что в данном случае вы продолжаете традиции Морозовского хора, вы всегда это подчеркивали в наших беседах. Однако также известно, что отношение к деятельности Морозовского хора в свое время, то есть в начале XX в., было все же неоднозначным. С одной стороны, мы должны быть благодарны «морозовцам» за то, что широкая публика наконец-то услышала подлинное старообрядческое пение. Непреходящую ценность представляют записи хора — единственные дошедшие до наших дней записи, по которым мы можем хотя бы примерно представить себе, как звучал знаменный распев в начале прошлого века. Но ведь были и претензии к Морозовскому хору, как раз в связи с тем, что, они молитву выносят на концертную эстраду. Не кроется ли здесь неразрешимое противоречие между сущностью молитвенного пения и его выходом за пределы сакрального пространства храма, в среду мало посвященных людей.

А.Е.: Замечательный вопрос. Я как раз по этому вопросу сейчас готовлю сообщение на очередных Тихоно-Аввакумовских чтениях. Начну с конца. По отношению к деятельности «морозовцев» споры были. Но в старообрядчестве довольно часто, когда что-нибудь новое появляется, оно всегда встречается неоднозначно, всегда есть полярность мнений: кто-то за, кто-то против. Там свои доводы, там — свои. Но это жизнь. Она у нас не одноцветная, правильно? Так вот, когда «морозовцы» это только начали делать, тогда был повод для этой полемики. Сейчас прошло 100 лет. А 100 лет — это целый век. Это то расстояние, с которого мы можем туда взглянуть и сказать, правильно ли они тогда делали. На мой взгляд, и не только на мой, глядя на «морозовцев», мы можем сказать: да, они делали это правильно, несмотря на другие мнения. Потому что, если бы они этого не сделали, мы сейчас намного меньше бы имели знаний и представлений о том, каким было старообрядческое пение в поповской среде в начале XX века. А это и для научного мира, я думаю, очень ценно, и для всех остальных, в том числе и самих старообрядцев. 

Теперь что касается формы представления знаменного распева. Дело в том, что молитва, как в начале зарождения христианства, так и в иудейской храмовой традиции, никогда не была объектом какого-то замкнутого пространства, она никогда не ограничивалась стенами храма. Из Священной истории мы знаем ряд примеров, когда пророки, цари, первосвященники воздавали и воспевали молитвы Богу, где бы они ни находились. Это зависело от конкретного случая. Вспомним историю развития христианского богослужения. У нас сейчас есть чин литии, а раньше это был довольно пространный чин. Это зачастую были шествия с крестным ходом, которые охватывали целые районы городов. Во время этого шествия пели песнопения, читали молитвы, и никого не смущало, что это происходило вне храмов. Да, это было богослужение, но оно выходило за пределы церковных стен. Наши же выступления, конечно, нельзя назвать богослужением, в прямом смысле, но живой молитвой это назвать вполне уместно. И лично я не вижу никаких препятствий, чтобы истово совершать молитву — не на показ, а в назидание, как проповедь. Мы, в конце концов, носители богатой духовной культуры, и музыкальной в том числе; посмотрите, какие зерна, какие ценности духовные в этом сокрыты. Так что мы этим видом искусства именно пытаемся нести людям Слово Божие. 

Т.К.: Но согласитесь, одно дело петь в храме, где особая обстановка, где пение неотделимо от обрядового контекста, где молитва является именно молитвой. Концертное же выступление требует все-таки какой-то коммуникации между поющими и слушающими, какого-то особого преподнесения.

А.Е.: Вот опять же упомянутый мной Владимир Николаевич Минин (кстати, учитель моего учителя) говорил, почему сложно духовную музыку петь в концертном зале. Да потому, что в храме все твои чувства уже настроены на молитву. Во-первых, нам даёт «настройку» храмовый интерьер. Во-вторых, акустика, иконопись, возгласы, выходы и действия священства. Даже запах ладана и восковых свечей всего человека пропитывает и оказывает влияние на его внутренний духовный настрой. А в концертном зале ничего этого нет. 

Т.К.: Кроме того, как я уже говорила, в зале находятся люди, которые приходят туда скорее получить эстетическое наслаждение. 

А.Е.: Да, они не помолиться пришли. Это мы уже их заставляем, так сказать, проникаться молитвой. Не заставляем, конечно, но вовлекаем.

Т.К.: И все же продолжим разговор о различиях пения в храме и на выступлениях. Нет ли опасности привнесения в последнем случае концертного стиля, приукрашивания, эмоциональной аффектации? 

А.Е.: Нет. Стиль пения у нас абсолютно не отличается от того, как мы поем в храме.

Т.К.: Еще один «острый» вопрос. Старообрядческие певчие живут в современной звуковой среде, некоторые из них получили музыкальное образование. Подспудно, неосознанно это новое звуковое пространство не может не влиять не только на концертное пение, но и на пение клиросное? Можно ли избежать этого влияния? Каким образом?

А.Е.: Вообще, аутентичная манера пения XVII–XVIII вв., она, конечно, другая была, не как сейчас. Голоса были другие. А сейчас нас окружает совсем другой музыкальный мир: академическая постановка голоса, итальянская школа, оттенки, нюансы и пр. Собственно, и строй-то у нас сейчас хорошо темперированный, а не как раньше, натуральный. Тоже интересный вопрос: как правильнее петь, в натуральном строе или темперированном? Наверное, в темперированном все же правильнее, потому что Иоганн Себастьян Бах все-таки не зря его открыл. Не зря Господь ему указал этот путь, путь совершенства системы звуков. Видимо, пришло время открыться этому строю. Но это мое личное мнение. 

Т.К.: Обсуждаемый вопрос, действительно, очень сложный и не имеет однозначного ответа: насколько мы обязаны сохранять наше культурное наследие и насколько мы можем позволить себе какое-то переосмысление древней культуры, с точки зрения сегодняшнего дня? Судя по тому, как пел Морозовский хор в начале XX в. и сравнивая его пение даже с пением современных беспоповцев, исполнительская манера, действительно, очень сильно менялась. Но это, как я понимаю, не проблема для жизни знаменного распева, он может облекаться в разные исполнительские стили. Однако что-то важное, сущностное должно оставаться незыблемым. Где же все-таки проходит грань, не позволяющая выйти за пределы, установленные эстетикой древнерусского певческого искусства? Это внутренне чувство поющего? Какое-то внутреннее ощущение, что вот здесь уже не знаменный распев?

А.Е.: Действительно, грань надо ощущать внутренним чувством. Мне приходилось слышать знаменный распев в исключительно оперной манере исполнения. На мой взгляд, это абсолютно несовместимые вещи: знаменный распев — это Древняя Русь, православная традиция, а опера — абсолютно светское театральное искусство. Здесь можно наслаивать противоречия друг на друга. 

Т.К.: Это, видимо, ощущение, которое очень сложно определить словами.

А.Е.: Я пытаюсь это определить словами, когда работаю с хором. То есть я пытаюсь максимально избежать всех артистических вокальных выражений у певцов, где они могут невольно возникнуть. Это и вибрато в голосе, и какие-то выразительные оттенки. Все это лишнее. Звук должен быть (если мы сейчас уже характеризуем звук) «прямой», но не плоский. И он должен быть подвижный, искусный. Посмотрите на сами крюки: там же не только большие длительности — статьи, длинные крюки с оттяжками… Сколько там «техничных» знамён! Пение должно быть спокойным, но в то же время и подвижным. Но одно дело здесь и сейчас это словами объяснять, гораздо красноречивее это показать в работе с хором, как мы добиваемся красивого звука. На мой взгляд, правильная позиция любого уставщика, регента, хормейстера — выработать у хора свой звук. Чтоб он был присущ только ему, чтобы, где бы они ни запели, или зазвучала запись хора, было бы слышно, что поет именно этот, а не иной хор. Кстати, в свое время мне очень понравилось, как еще в конце 1980-х годов пел Горьковский хор (ныне Нижний Новгород). Прекрасный был тогда хор под руководством Михаила Федоровича Никонова, ныне покойного. Там, действительно, был свой звук. Можно было услышать, и было понятно: вот, это горьковцы поют. И сейчас мы стараемся, чтобы особый звук был и у нас. 

Т.К.: Насколько сложно достигнуть индивидуального звучания хора?

А.Е.: Вы знаете, это не достигается тем, что мы нарисовали себе какой-то маячок, и вот, давайте туда будем целиться, нет. Это не так достигается. Это достигается естественным путем. Мы что-то поем, стараемся править голоса, чтобы они сливались, звучали красиво, мягко, не выделялись. Это как будто что-то ваяется: есть какая-то исходная масса — это наши голоса, и есть процесс работы, в котором руководитель эти голоса приглаживает, меняет местами, кого-то удерживает, кого-то поднимает. И вот в этом процессе рождается какой-то определенный звук всего коллектива.

Т.К.: Завершая наш разговор, не могу не спросить, как относится к деятельности хора ваше окружение, иерархи Старообрядческой Церкви? 

А.Е.: Хороший вопрос. Во-первых, сам факт, что за 10 лет своего существования мы еще как-то держимся, до сих пор не разбежались, не развалились, хотя могло это случиться десятки раз, говорит сам за себя. Нас все равно наше певческое дело объединяет. С другой стороны, мы начали свою деятельность с архиерейского благословения, которое нам дал владыка Силуян. Мы продолжаем эту работу, и он по-прежнему благословляет нашу деятельность, и не только он. Сейчас лично митрополит Московский и всея Руси Корнилий благотворствует нашим публичным выступлениям. Он тоже видит в этом особую миссию, видит, что через знаменное пение идет проповедь, Слово Божие людям преподносится через внешнее проявление нашего церковного искусства. Более того, когда в конце мая 2017 года на Рогожское с официальным визитом приезжал Владимир Владимирович Путин, поздравить нашего митрополита с днем Ангела, ваш покорный слуга был срочно вызван в Москву. Пришлось лететь и руководить сводным архиерейским хором, когда президент посещал Покровский собор. Там, кстати, интересно было. Всё строго по протоколу: певцы стояли на клиросах и пели поочерёдно избранные песнопения. В это время митрополит показывал президенту собор, рассказывал о хранящихся в нем святынях и реликвиях. В конце мы пропели многолетие «правителю державы Российской Владимиру», пожелали ему многая лета. И тогда президент направился к нам, певцам, поблагодарил, сказав, что он впервые в этом соборе, впервые слышит это пение, и оно на него, действительно, производит сильное впечатление. Мне кажется, для него это было приятно, ну а мы просто были рады тому, что наши труды нашли отклик у первого лица государства.

Т.К.: Этим замечательным рассказом было бы вполне уместно завершить наш разговор, но не могу удержаться от последнего, традиционного в таких случаях, вопроса о планах на будущее, на следующее десятилетие.

А.Е.: Планы на будущее? Скажу так: хор у нас церковный, а люди церковные ложатся спать и не знают, проснутся они или нет, поэтому планы строить в обозримом будущем не совсем по-христиански, хотя с «производственной» стороны это вполне нормально. Планов особо не строим. Были бы мы светским коллективом, тогда да, здесь были бы планы: поехать на такой-то фестиваль, там-то взять гран-при, расширить свой состав до 60 человек, выпустить «платиновый» диск и прочее. Но, повторяю, мы церковный хор. У нас главные планы — петь на службе, петь на клиросе, петь для Бога и для людей. Вот это наши планы, не то что на ближайшие 10 лет, а на всю оставшуюся жизнь. И эти планы мы претворяем каждую неделю, когда проходит служба в храме. А публичные выступления, это как бы «прилагательное» к этой работе. 

Есть мысли, чтобы нам какими-то доступными средствами поднять, может даже воскресить, памятники древнерусской певческой традиции, которые сохранились в письменном виде, но не бытуют в плане исполнения. Я сейчас говорю о таких вещах как, например, стихеры Ивана Васильевича Грозного, которые он писал и Ангелу Грозному, и митрополиту Петру. Крюковые записи этих песнопений дошли до нас, они есть даже в расшифровке, переложены на современные ноты. Но, насколько мне известно, никто из старообрядцев их ни на службе, ни на выступлениях не поет. Были в Русской Церкви интересные чины, которые тоже не дошли до наших дней. Например, Шествие патриарха на осляти, Пещное действо. Еще в XVII в. они были, потом упразднились. Содержание этих чинов отображается в Большом Потребнике. А так хотелось бы их воссоздать, какую-то ниточку прокинуть туда, в недалекое прошлое, всего лишь на 400 лет назад… Но это, само собой, очень сложная не только исполнительская, но и научная работа. Сперва необходимо привести все дошедшие до нас источники в то состояние и в тот вид, в котором было бы возможно прочесть их современным старообрядческим певцам. Необходимо привести их в ту редакцию, с которой можно было бы работать. Сперва здесь требуется научный труд, труд практика-реконструктора, а потом уже работа певцов. По крайней мере, мне эта работа кажется очень интересной. И если бы Господь дал такую возможность, я бы с удовольствием за нее взялся.

Т.К.: Александр Николаевич, я благодарю вас за беседу. На мой взгляд, она получилась достаточно содержательной, как сейчас говорят, проблемной. По крайней мере, мне было очень интересно и важно обсудить с вами волнующие меня проблемы, получить ответы на сложные вопросы о жизни знаменного пения в современном мире. Остается лишь пожелать вашему хору осуществления всех ваших творческих намерений. 

А.Е.: А я, в свою очередь, в заключение хотел бы поблагодарить тех людей, которые сыграли большую роль в судьбе нашего хора. Это прежде всего – певцы! Друзья, я поздравляю вас всех и благодарю за усердие! Также хочу передать слова благодарности всем, кто нас деятельно поддерживал на протяжении этих десяти лет!

Фото: архив А.Н. Емельянова

 

[1] Имеется в виду Третий международный симпозиум «Традиционная духовная и материальная культура русских старообрядческих поселений в странах Европы, Азии и Америки», проходивший в Доме ученых новосибирского Академгородка. В этом научном мероприятии приняли ученые из США, Канады, Польши, Англии, Финляндии, Японии, ФРГ, Швейцарии, Румынии, России. Напомним, что это был первый симпозиум по старообрядчеству, проводившийся в Советском Союзе (до этого он проходил в ФРГ и Югославии). Он также стал первым научным форумом, где присутствовали представители нескольких старообрядческих согласий, в том числе глава Русской Православной Старообрядческой Церкви митрополит Московский и всея Руси Алимпий, выступивший на его открытии. Также впервые научное мероприятие сопровождалось выступлением старообрядческих коллективов: хора Рижской Гребенщиковской общины поморского согласия под руководством о. Алексея Жилко и хора Новосибирского прихода РПСЦ под руководством Владимира Долгова. 

[2] В 1996  г. музыковедами Новосибирской консерватории хор был приглашен для участия в научном симпозиуме «Музыкальная культура Сибири: история и перспективы изучения». В ходе возникшего после концерта диалога между исполнителями и участниками конференции руководителем коллектива В.А. Долговым было высказано намерение начать регулярную концертную деятельность. 

[3] Позже хор принял участие в научной конференции «Духовное наследие средневековой Руси в традициях Урало-Сибирского старообрядчества» (1999 г.), Международном музыкальном фестивале «Запад–Сибирь–Восток» (2002 г.), проводимых в стенах Новосибирской консерватории.

5 июля 2018

Источник: Официальный сайт РПСЦ



Ваш Отзыв
Поля, отмеченные звездочкой, должны быть обязательно заполнены.

Ваше имя: *

Ваш e-mail:

Отзыв: *

Введите символы, изображенные на рисунке (если данная комбинация символов кажется вам неразборчивой, кликните на рисунок для отображения другой комбинации):


 

На главную | В раздел «Мониторинг СМИ»

Рейтинг@Mail.ru

Индекс цитирования










 
Мнение редакции может не совпадать с мнением авторов отдельных материалов.
© 2005–2019 «Благовест-инфо»
Адрес электронной почты редакции: info@blagovest-info.ru
Телефон редакции: +7 499 264 97 72

12+
Зарегистрировано Федеральной службой по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций:
серия Эл № ФС 77-76510 от 09 августа 2019.
Учредитель: ИП Вербицкий И.М.
Главный редактор: Власов Дмитрий Владимирович
Сетевое издание «БЛАГОВЕСТ-ИНФО»