Благовест-Инфо

www.blagovest-info.ru
info@blagovest-info.ru

Святые без протокола

Лидия Головкова: При решении вопроса о святости репрессированного основываться только на следственных документах неверно

Версия для печати. Вернуться к сайту

Восемьдесят лет назад начался Большой террор – период массовых репрессий, принесших нашему народу неисчислимые страдания. Тогда, 30 июля 1937 года, был принят страшный документ, запустивший кровавый маховик, – секретный приказ НКВД № 00447 «Об операции по репрессированию бывших кулаков, уголовников и других антисоветских элементов». В интервью «ПМ» старший научный сотрудник Отдела новейшей истории Русской Православной Церкви Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета рассуждает, чему в следственных делах того времени можно верить, а чему – нет.

– Лидия Алексеевна, в одном интервью вы заметили, что с «церковными» следственными делами вам работать легко и радостно. Почему?
– Там видно стояние человека за веру. Ведь среди всей массы осужденных это были единственные люди, понимавшие, за что именно страдают. Все остальные дела репрессированных – сплошь чушь и абсурд. Так, распространенным поводом для обвинения было «намерение убить члена правительства». Судили даже за «изучение льдов Северного Ледовитого океана со шпионскими целями». И подследственные, как правило, подписывали протоколы и признавали себя виновными. Ведь сплошь и рядом практиковались избиения, «стойки» без сна в течение нескольких суток. Выжившие впоследствии говорили: «Не помню, подписывал что-то или нет… Вообще ничего не помню, кроме этого ужаса».

– Вы работаете с делами начиная с 1992 года. За это время уже сменилось целое поколение – и в стране, и в профессиональной среде историков-архивистов. Удается ли в этой теме в последние годы узнавать что-то новое?
– Мы привыкли считать самыми большими страдальцами расстрелянных. А сколько детей и стариков умирали во время вынужденного переселения?! Не мгновенно, от пули, но после долгих мучений от голода и холода… В необитаемые, неприспособленные для жизни места свозились целые народы… Информации об этом появляется все больше. И по мере ее изучения все четче вырисовывается трагическая картина прошлого.

– Сегодня говорят, что в архивах стало сложнее работать. Так ли это?
– Когда архивы в 1990-е годы только открывались, доступны были очень многие документы. Затем круг возможностей постепенно сужался. Фактически теперь мы можем знакомиться только с архивными делами Москвы и Московской области. В других же регионах все непредсказуемо. Где-то с радостью всё разрешают копировать, где-то вообще не подпускают к источникам.

– А как получилось, что вы, профессиональный художник, обратились к теме новомучеников?
– Еще в конце 1980-х годов я ездила по России, посещая разрушенные храмы и монастыри, заброшенные имения. Однажды оказалась в Екатерининском монастыре в подмосковном городе Видное. Меня это место настолько поразило, что затем в течение полугода я пыталась узнать подробнее его историю. Ничего не выходило. А потом один человек, который родился в лагере и там же провел свою юность, рассказал, что когда-то здесь размещалась Сухановская политическая тюрьма. Очень жестокая, пыточная. Так я стала заниматься этой темой.

– Насколько можно верить следственным делам 1920–1930-х годов? Ведь составляли их люди, заведомо враждебно настроенные как к самим арестованным, так и в целом к Церкви.
– Полностью отделить ложь от правды там невозможно. Со следственным делом нужно обращаться очень аккуратно, необходим большой опыт, чтобы разобраться в нем. Нередко протоколы ­допросов составлялись не следователями, но вообще далекими от уголовного права людьми – пожарными, работниками загса… Но в этих документах представлена биография священнослужителей. Без следственного дела мы могли бы вообще ничего не узнать о пострадавших, даже их имена. Конечно, с делами нужно обращаться крайне осторожно. Например, вряд ли правильно указывать, что такой-то репрессированный сказал то или иное. Коррект­нее – «в следственном деле написано…».

– Как в Церкви, так и во всем российском обществе продолжается бурная полемика о критериях святости православных христиан, претерпевших мучения и смерть от безбожной власти. Какова ваша точка зрения на этот вопрос?
– Первостепенна сама их кончина за Христа и Церковь. Ни в одном известном мне следственном деле не зафиксировано факта отречения от Бога или хулы на Церковь! Сегодня при канонизации учитывается и предыдущая жизнь человека. На мой взгляд, и это не совсем справедливо. Мы знаем множество святых, которых в начале их земного пути трудно было бы назвать праведниками. Вспомним хотя бы разбойника, распятого на кресте одновременно со Спасителем…

– Отражаются ли сюжеты, связанные с подвигом новомучеников, в современном искусстве?
– Скажем так, народ не хочет этого знать.

– Чем можно объяснить такое равнодушие?
– Тема очень тяжелая, а человек хочет, чтобы ему было весело и хорошо. Соприкасаясь с житием новомучеников, приходится сострадать, просто так эта боль не проходит.

Анастасия Чернова

8 сентября 2017

Биографическая справка
Лидия Головкова
Окончила графический факультет Московского художественного института им. В.И. Сурикова. С 1994 года – сотрудник Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета. Принимала участие в подготовке изданий, посвященных новомученикам и исповедникам Церкви Русской. Удостоена ордена Святой равноапостольной княгини Ольги III степени и медали Святого благоверного князя Даниила Московского.

Источник: "Православная Москва"

Rambler's Top100