Благовест-Инфо | www.blagovest-info.ru info@blagovest-info.ru |
| Версия для печати. Вернуться к сайту |
Мир гадает, разразится ли в Иране третья мировая. Наш корреспондент Римма АХМИРОВА отправилась в одну из самых загадочных стран планеты, чтобы попытаться найти ответ.
В столицу Ирана нас везет полупустой самолет. Но по этому маршруту из столицы России через день упорно летают два самолета. Москва–Тегеран – горячее направление.
По команде «Мы прибыли в аэропорт города Тегеран» я вместе со всеми женщинами в салоне начинаю «окукливаться», заворачиваясь в платок. Дамам, одетым не по «форме» – с открытыми руками-ногами или непокрытой головой, – въезд в страну категорически запрещен. Персиянки с любопытством наблюдают за нашим обратным превращением – из разномастных бабочек в более или менее единообразные коконы.
В очереди на паспортный контроль со мной рядом стоят два наших мужика лет под 50. Судя по разговору, собираются лететь в Бушер – где россияне строят атомную станцию. По всей видимости, к командировке в эпицентр мировой политики их готовили. На мои вопросы они дергались или отвечали в духе фильма «Бриллиантовая рука»: «Вы глухонемой? – Да!» У одного из них расстегнуты три пуговицы рубашки, широкая грудная клетка, вокруг шеи – цепь с крестом, который запросто мог бы украсить небольших размеров часовенку в средней полосе России. На стойку паспортного контроля он шел, как на дзот. То ли выпил для храбрости в самолете, то ли окосел от сознания собственной смелости. Не знаю, как дальше, а в воздушных вратах Исламской республики «крестовый поход» простого русского работяги остался незамеченным. Здесь декларируется равенство религий.
Уже в аэропорту я понимаю, что свой спецбагаж для работы в арабских странах я могу и не распаковывать: длинные платья до щиколоток модницы Тегерана не носят. Наоборот – яркий макияж, хиджаб на уровне затылка, джинсы и платье чуть ниже бедер.
С «Визой», но без денег
Первый же таксист, узнав, что я в Иране ни разу не была, с ходу начал декламировать мне стихи «персидского Пушкина» – Хафиза. Хотя за пределами Ирана больше всех известен персидский поэт Омар Хайям, внутри самой страны больше почитают Хафиза. Таксисты здесь те еще поэты. Как и продавцы в магазинах, и персонал в гостиницах. Всегда к месту прочитают актуальный стих из древности.
– Настроение плохое? Устала? А вот послушай, что сказал по этому поводу великий поэт...
Как мы матом, так они разговаривают стихами. К концу командировки я волей-неволей почти выучила самый известный отрывок из Хафиза – просто как редкой красоты набор звуков. В переводе тоже ничего звучит: «За родинку ее отдам я и Самарканд, и Бухару». Я поняла, почему выросший на подобной лирике президент Ахмадинежад редко выступает короче двух часов.
Первое открытие по дороге из аэропорта в гостиницу – банкоматы на каждом углу. Но они брезгливо «выплевывают» все карточки международных систем Visa и Master. Сразу понимаешь, Иран – вне этой мировой системы. Обналичиться невозможно ни в «Интерконтинентале», ни в местном Центробанке.
Знакомый из России, работающий в Тегеране, «успокоил» меня:
– Ближайший банкомат для твоих «пластиков» – в Стамбуле...
Министерство разрешений
Первый пункт назначения для иностранного журналиста в Иране – министерство
Сотрудница министерства вежливо просит меня надвинуть платок пониже («как у меня») и через 10 минут выдает пресс-карту с фотографией и текстом на фарси. Странное ощущение, когда не знаешь, что написано под твоим собственным изображением.
– А теперь вы должны отправиться в одно из двух наших агентств, работающих с иностранными журналистами. Они разошлют письма во все организации, которые вы хотите посетить, получат для вас разрешение, и только потом вы сможете брать интервью.
150 долларов в день за любовь к русским
В Иране никогда не забываешь, что это страна с Историей. Здесь все рассматривается с позиции вечности. Мое желание наскоком за три дня объехать весь Иран и побывать везде, где только можно, и особенно – где нельзя, персы встречают многомудрой улыбкой старейшей нации на земле.
Глава агентства по работе с иностранными журналистами мистер Абдоллахи начал разговор издалека:
– Какое у вас издание – богатое или бедное?
– Среднее, – тупо ответила я. Скажешь «богатое» – сдерут три шкуры, «бедное» – уважать не будут.
Мистера Абдоллахи умилила моя «хитрость»:
– Тогда так. За организацию интервью, сопровождение журналиста, перевод с английского на фарси мы берем с американцев 250 долларов в день. Потому что мы не любим американцев. Русских мы любим и берем с них 150 долларов. А лично вы нам очень симпатичны («You are so nice»), с вас мы возьмем 120 долларов, идет?
Без особого разрешения вы не сможете даже просто на улице снимать и разговаривать с людьми, – продолжил Абдоллахи. – Вы же не знаете, например, что у нас запрещено фотографировать даже здание министерства иностранных дел. Даже чтобы посетить университет или спортклуб, нужно отдельное разрешение. За нарушение этого правила вас могут задержать.
– Ну, значит, будет репортаж из женской тюрьмы Тегерана, – попробовала я отшутиться, увидев неслабые циферки в прайсе на услуги агентства.
Иранец искусственно засмеялся над «рашен джоук» («русская шутка»), а мой российский коллега, который в Тегеране уже много месяцев, юмора не оценил и невесело меня прервал:
– Плохая идея. И ты так не шути. Одна канадская журналистка иранского происхождения уже пыталась снимать здание тюрьмы. В результате оказалась внутри и уже не вышла – погибла при обстоятельствах, до конца не выясненных! Посол Канады после этого покинул Иран.
Наглядно. До меня доходит, что я хожу по территории, имеющей все шансы стать ареной третьей мировой. На поле, где творят историю все главные силы планеты, я слишком маленькая былинка.
Закатилась, куда не следует, – сама виновата.
«Ноу фото!»
– С фотоаппаратом будь поосторожнее, в твой объектив могут попасть милитари-объекты. Их здесь много, и не на всех висят пояснительные таблички для наивных журналисток.
Один раз я так попалась. Увидела красивый домик с траурным портретом лидера исламской революции Хомейни, а на переднем плане – обалденные розовые кусты с цветами неземных расцветок. Вдруг откуда-то выскочил молодой вооруженный парень: «Ноу фото!»
– А почему? – хотела я развить тему, но мой гид Сейед, который русским журналистам представляется Саидом и которого я все-таки благоразумно наняла в сопровождение на один день, свернул дискуссию и увел меня на другую сторону.
Но у меня такой случай был единственным, а мой коллега из России, который не стал тратить месяц на оформление журналистской визы, а заехал в страну как турист – им визу ставят прямо в аэропорту, – страдал, что ему на каждом шагу запрещали снимать.
– Только «прицелишься» к удачному кадру – обязательно подойдут и давай проверять, кто такой, зачем снимаешь, окажется, что здесь-то как раз снимать и нельзя...
Это доказывает, что тайная полиция, существование которой в Иране не отрицают, работает будь здоров. Страна, готовящаяся к большой войне, не может позволить себе роскошь не замечать «туриста» с профессиональной фотокамерой размером с автомат Калашникова.
Мавзолей без тела вождя
Само мероприятие происходит в мавзолее Хомейни в 25 километрах от Тегерана. Их мавзолей раз в 10 больше нашего, но тела вождя там нет (религия не позволяет). И нам трудно понять, зачем туда с утра пораньше идут и едут два миллиона человек из разных городов Ирана. Из телерепортажей я вспомнила лишь кадры, где шииты молятся и до крови бьют себя цепями. Сегодня я как раз в такой толпе.
Все-таки иногда приятно чувствовать себя женщиной в исламской стране: женские очереди всегда короче, вот и у нашего отдельного входа толпа меньше, чем у мужского крыла, успела я подумать, когда желающие попасть внутрь мавзолея придавили меня к решетке всей своей совокупной массой...
Римма Ахмирова
26 июня 2006
Источник: "Собеседник"
