Мониторинг СМИ

Ислам ядерной эпохи

Наш специальный корреспондент Дарья Асламова побывала в Пакистане - единственной в мире исламской стране, имеющей ядерную бомбу

Пакистан - страна, полная противоречий. Ядерная бомба и подпольные фабрики по производству «калашниковых», фантастические компьютерные технологии и Коран, который, как марксизм-ленинизм в советское время, предписано изучать в любом высшем учебном заведении, одна из самых мощных в мире армий и фактически бесконтрольная территория племен на границе с Афганистаном, повальное увлечение английской игрой крикет и шариатские суды, ужасный закон, грозящий тюрьмой за любые сексуальные отношения вне брака, и тайные публичные дома, утонченные вестернизированные женщины из высших кругов, получившие образование в Англии и Америке, и девочки из обычных семей, которых выдают замуж после первой менструации, просвещенный «мягкий» ислам правящей элиты и радикальный «жесткий» ислам низших слоев общества.

Опиумный рай

...Раскаленный до бела день где-то на границе между Пакистаном и Афганистаном. Знаменитая зона племен, одно из немногих мест на земле, где не существует никаких законов, кроме племенных, где нет полиции, тюрем и налогов, а меткий выстрел решает зашедшие в тупик споры. Дикая территория средневековых нравов и обычаев, через которую проходит главный мировой трафик наркотиков и оружия. Между двумя затяжками лучшего в мире гашиша мои новые смуглые друзья в шароварах и длинных рубашках сочувственно спрашивают меня: «Ты из Москвы, бедная девочка? Как вы там живете в своей Москве? Говорят, у вас такая страшная мафия!»

...«Иностранцам въезд запрещен». Такой надписью правительство Пакистана пытается предостеречь неосторожных путешественников от рискованной поездки в горскую автономию, где проживают воинственные племена пуштунов, опасная и привлекательная порода бандитов-аристократов со своим кодексом чести «гайрат». (Прирожденные контрабандисты, они всегда доставляли куда-то что-то такое, что не следовало доставлять.) Здесь когда-то потерпела сокрушительное поражение Британская империя. После многих кровопролитных боев англичане позволили горцам жить так, как они хотят. Когда в 1947 году Пакистан получил независимость, зона племен с населением свыше пяти миллионов сохранила свой особый автономный статус. Ее разделили на семь племенных «государств-малюток» - так называемых политических агентств, где все основные решения принимаются джиргой - советом местных вождей и старейшин, а федеральная власть представлена в лице Политического Агента, своего рода наблюдателя от правительства, финансового администратора и третейского судьи.

Чтобы попасть в Хайберское политическое агентство, мне пришлось переодеться в местную одежду - шальвар-камис, а в критический момент перехода «границы» накинуть на себя бурку - род глухой чадры, где есть только сетка для глаз. В сорокапятиградусную жару, когда на камнях можно жарить яичницу, в машине без кондиционера я едва не потеряла сознание, задохнувшись под своими тяжелыми покрывалами. «Ну еще чуть-чуть, - успокаивали меня мои провожатые. - Сейчас проедем пост, и бурку можно скинуть. А вот покрывало на голове оставь, а то неприлично».

 Вот и все. Я скидываю тряпки, перевожу дух и оглядываюсь по сторонам. Голая, сожженная солнцем земля и нищие деревни - скопище жалких лачуг и лавок. Бесплодный и горький пейзаж, лишенный облагораживающего влияния цивилизации. И вдруг в этой пустыне я вижу мираж - настоящую крепость с мощными стенами четырехметровой высоты. Дом одного влиятельного человека, местного бога, уже шесть лет сидящего в тюрьме за наркотики. Ворота распахиваются, и я вскрикиваю от восхищения. Золотисто-зеленый сад, укрытый от мира, с цветами, беседками и поющими птицами, маленькая, изысканно отделанная мечеть и роскошный дом с коллекцией оружия на стенах, мягкими восточными диванами и подушками. Сказка из «Тысячи и одной ночи». Интересно, появится ли джинн, если потереть медную лампу?

 Один из моих провожатых Хаким достает плиточку коричневой смолы и показывает мне, как правильно приготовить хорошую сигаретку. «Сначала гашиш надо поджечь, - объясняет он. - Если он горит, значит, гашиш качественный, без примесей». Хороший «джоинт» здесь как трубка мира.

Мир медленно плывет в одуряющем дыму. «Гашиш хорош для аппетита», - нравоучительно замечает Хаким. Мы руками хватаем куски баранины в остром соусе из общей миски и говорим о суровых законах выживания в племени.

«Ты говоришь: наркотики. А что еще продавать людям, если испокон веков на их земле ничего, кроме мака, не растет? - объясняют мои собеседники. - Опиум и кустарные заводы по производству оружия - их единственная возможность заработать. Отними у них эту возможность, они займутся похищением людей, что и сейчас нередко случается. Ведь здесь нет никакой работы! Посмотри, например, на Ника-Наваза». Мне указывают на сурового, молчаливого молодого мужчину, у ног которого, как преданная собака, лежит автомат Калашникова. «Вот сейчас день, а он сидит с нами праздно, без дела. Почему? Нет работы. А ведь у него восемь детей!»

Я с интересом смотрю на этого горского мачо. «Восемь?! Да зачем же было плодить столько детей?» Все с укором глядят на меня. «Ну, если Аллах послал, разве можно отказываться? - говорит местный журналист Абдулла. - А чтобы кормить детей, нужны рабочие места. В зону племен нужно вкладывать деньги, нужны инвестиции». «Инвестиции?! - я смотрю на Абдуллу как на сумасшедшего. - Да какие могут быть инвестиции, если вы не признаете над собой никакой власти, никаких законов, кроме собственных? Кто будет вкладывать деньги в территорию, где живут вольные, свободные люди с автоматами в руках?» «Не скажи, - обижается Абдулла. - У нас, пуштунов, существует демократия, это тебе не коррумпированная федеральная власть. Все вопросы решает джирга - совет маликов (местных вождей) и старейшин. Вот тебе пример. В племени проповедовали два религиозных лидера - Пир Саиф-ур-Рехман и муфтий Мунир Шакир, оба пришлые, оба пользовались популярностью и даже открыли собственные радиостанции, где из ревности стали поливать друг друга грязью. Все племя разделилось - кто за Пира, а кто за Мунира. А люди у нас горячие, начались перестрелки. Собралась джирга и постановила - обоих имамов изгнать. Один имам уехал, а другой остался. Вот и бьется теперь народ насмерть, уже 34 человека погибли». «Так какой же смысл в джирге, если ее решению не подчинились?» - удивляюсь я. «Но ведь решение было мудрым, демократичным!» - возражает Абдулла. «Это все козни правительства, - мрачно замечает Хаким. - Это они к нам специально имамов подослали, чтобы нас поссорить». «А люди у нас светлые, добрые, открытые, - упоенно говорит Абдулла. - Да ты сама сейчас увидишь. Все тебе будут рады, ведь каждый гость нам послан Богом».

 На длинной торговой улице, где в ряд стоят магазинчики наркотиков и самодельного оружия, наше появление сразу вызвало определенный интерес. Чтобы не привлекать внимания, Абдулла тут же втолкнул меня в лавку, в витрине которой красовались ведра с гашишем и куски опиума. Хозяин лавки Махмуд любезно пригласил меня сесть на пол на подушки. Хаким тут же сворачивает очередную сигаретку. «Сколько ж вы, ребята, выкуриваете гашиша за день?» - спросила я. «Не больше трех сигарет, - строго сказал Махмуд. - А опиум и вовсе не принимаем. Это только старикам для сна - щепотка опиума с водой». Теперь мне стала понятна здешняя восхитительная атмосфера пофигизма и блаженной медлительности, когда начинаешь понимать - грезить ничуть не хуже, чем действовать. И зачем напрягаться после трех отличных самокруток?

 Передо мной на ковре выкладывают весь торговый ассортимент. От въедливого запаха опиума у меня начинает кружиться голова. «Цены умеренные, товар качественный, - объясняет Махмуд. - Килограмм гашиша - 10 тысяч рупий (170 долларов), кусок опиума весом 250 граммов - 25 тысяч (чуть больше 400 долларов». «Как же вы все это провозите в город?» «Нет ничего проще, - отмахнулся Махмуд. - В каждом автобусе есть секретное отделение».

 Пока мы разговариваем, перед магазином собирается весьма недружелюбная толпа. Между моими провожатыми и местными торговцами (все с автоматами Калашникова в руках) происходит острый диалог. «Даша, быстро в машину», - приказывает мне Абдулла. «А где же твои чудные, гостеприимные горцы?» - веселюсь я. Но Абдулле явно не до шуток, и он заталкивает меня в машину. Наш поспешный отъезд похож на бегство. «Ну не любят наши люди журналистов», - извиняющимся тоном объясняет мне Абдулла. «Мне даже не удалось поговорить с маликом - вождем племени», - разочарованно говорю я. «Да ты только что с ним разговаривала! Это Махмуд!» «Ты хочешь сказать, что хозяин магазина наркотиков - уважаемый человек и глава клана?» «Конечно! Мы тебя специально к нему привели! Думали, ты с ним про большую политику будешь разговаривать. А ты заладила как попугай: почем опиум да почем опиум?» - слегка обиделся Абдулла. Но потом и до него дошла комическая сторона истории, и мы оба начали смеяться.

«Опиум у нас в народе называют «наркотик, подаренный Богом», - говорит мне доктор Ямшед Али из Пешавара, столицы Северо-Западной пограничной провинции. - В мире не существует более сильного обезболивающего препарата, чем морфий - лекарство из опиума. Но игры с ним опасны. В получасе езды отсюда в местечке Дара Адам Хил вполне открыто существуют фабрики наркотиков, где производят смертоносный героин».

«Во времена советско-афганской войны наркотики текли из Афганистана, через зону племен и Северо-Западную пограничную провинцию широким легальным потоком, - рассказывает местный журналист Риаз Яси. - Афганцам не на что было покупать оружие, вот они и выменивали его на опиум и героин». «Как это не на что?! Только США оказали финансовую поддержку Афганистану в сумме 3,3 миллиарда долларов!» «Американцы одной рукой дают, другой забирают, - фыркает Риаз. - Неужели ты думаешь, что оружие они поставляли просто так, за бесплатно? Наркотики текли через Пакистан под контролем ЦРУ и через подставные фирмы распространялись по всему миру. В Пешаваре это ни для кого не секрет - это было золотое время для местных драгдилеров. Америка одним камнем подбила двух птиц - выиграла «холодную войну» и набила карман за счет продажи наркотиков».

 «Это была колоссальная сделка века, - подтверждает известный журналист Камаль Хайдер, работавший в то время в Афганистане. - И одна из самых грязных. Механизм этой сделки подробно описан в замечательной книге-исследовании Майкла Кули «Не священные войны». Америка вела войну с Советским Союзом в Афганистане не за счет американских налогоплательщиков, а за счет долевого участия в наркобизнесе».

Дарья АСЛАМОВА    

Источник: "Комсомольская правда"

Ваше имя: *
Ваш e-mail:
Отзыв: *
Введите символы, изображенные на рисунке (если данная комбинация символов кажется вам неразборчивой, кликните на рисунок для отображения другой комбинации):