Мониторинг СМИ

Неприступно забытое

Константин Михайлов: в древнейшей из уцелевших церквей Кремля по-прежнему склад

Константин Михайлов

21 сентября (8-го — по старому стилю) — день Рождества Богородицы. В русской истории он неразрывно связан с одной из самых легендарных воинских побед — в день Рождества Богородицы, 8 сентября 1380 года, произошла Куликовская битва. Древнейший московский мемориал этого сражения, о существовании которого мало кто знает, практически недоступен. Но — не для «Огонька»

Уровень пола

Летом прошлого года был у меня странный разговор с человеком, который распоряжался сносом одного из старинных зданий Москвы. Мы сидели за столиком в большом и невзрачном корпусе, в столовой, будто заброшенной с помощью машины времени из Москвы 1980-х. Мой собеседник, пожилой строитель, пытался уверить меня, что действует по закону и, в конце концов, от утраты еще одного старинного дома Москва не пострадает. А попутно рассказывал разные истории из жизни, одна из которых сразила меня наповал. Относилась она к середине 1990-х, когда мой визави, по его словам, был причастен к реконструкции Большого Кремлевского дворца.

Рассказал же он вот что. Под одной из дворцовых церквей открылась некая пустота в грунте, и решено было ее забетонировать. «Льем мы туда бетон, льем,— говорил мой собеседник,— но как в бездонную бочку, чуть не цистерну залили, а пустота все равно не кончается. Тогда провели совещание: решили остановиться и исследовать, что же там. Решили, но команду, видимо, до рабочих не довели. И вот вечером вбегает ко мне мой прораб, кричит: «Иван Иваныч, беда!» — «Что такое?» — «Пойдем!» Пошли мы туда, смотрю — пустота наконец заполнилась, а бетон продолжали качать, и весь низ помещения уже под ним. А он же особой марки, схватывается почти мгновенно — уже отвердел. Что делать? Долбить — церковь завалим, она же старая, ветхая. Так оставить — голову снимут, этого ни в каком проекте не было. Я огляделся — там в соседнем помещении какие-то старые столы свалены. Снимай, говорю прорабу, столешницы, крой ими бетонную поверхность, выравнивай, а сверху клади половую плитку. Так и сделали. С утра посмотрели — как будто все так уже сто лет было. Никто потом ничего не заметил».

— Что же это за церковь была? И на какой уровень вы эту вашу «бетонную поверхность» вывели? — с тихим ужасом уточнил я.

— Ну, сантиметров 80 вышло от пола... Вот как этот столик. А церковь — не помню, как называется. Говорили нам, что это якобы самая старая церковь в Кремле. Но в этом я как раз разбираюсь не очень.

— Самая старая? — переспросил я, не веря ушам своим.— Воскрешения Лазаря?

— Может, и Лазаря...

Я поспешил распрощаться с находчивым строителем. Господи, думал я, неужели он со своими подручными забетонировал древнейшую церковь XIV века? И вот так, походя, рассказывает об этом 17 лет спустя...

И что было делать? Звонить в Кремль и просить: пойдите-ка взгляните, не забетонирована ли церковь Воскрешения Лазаря, мне вот Иван Иваныч кое-что рассказал? Смешно. Нужно было проверять факты самостоятельно. Не буду утомлять подробностями, но несколько месяцев спустя мне удалось оказаться под сводами древнейшей церкви Москвы.

К визиту я готовился основательно. Церковь эта в Кремле не то чтобы распахнута настежь — большинство туристов, гуляющих в главной цитадели столицы, боюсь, и не подозревают о ее существовании. Сам я до этого случая видел церковь Воскрешения Лазаря лишь раз в жизни, в 1987 году, благодаря счастливому случаю. В молодежный еженедельник, где я в то время работал, приехали в гости коллеги из братской соцстраны, захотели посмотреть кремлевские дворцы и терема. Времена были перестроечные: комсомольская организация еженедельника договорилась о заветной экскурсии с комсомольской организацией комендатуры Кремля — словом, коллег пустили, а мы увязались с ними в качестве сопровождающих. До сих пор помню, как радость от первого свидания с национальными реликвиями смешивалась с горечью: увидеть-то их я мог только как сопровождающий интуристов...

Но все это было давно, про подвиги Иван Иваныча я в ту пору не был наслышан и, конечно, не обратил внимания, на каком уровне был в 1987 году пол в церкви Воскрешения Лазаря. Поэтому пришлось раскопать в изданиях 1960-х и даже 1860-х годов несколько фотоснимков с приметами и ориентирами, по которым можно было установить, поднялся ли уровень пола на целых 80 сантиметров.

Переступив в наши дни порог, я сразу же успокоился: пол оказался на месте. А на древних стенах, сложенных из крупных белокаменных блоков, не было никаких следов отламывания сверхпрочного бетона.

Тревога, посеянная Иван Иванычем, оказалась ложной, и я смог задуматься над тем, куда я попал.

Машина времени

Церковь Воскрешения Лазаря в Кремле, первоначально посвященная Рождеству Богородицы, построена в 1393-1394 годах по заказу княгини Евдокии Дмитриевны, вдовы великого князя Московского Дмитрия Донского. Впоследствии княгиня была причислена к лику святых и известна под именем преподобной Евфросинии Московской. Первоначальное посвящение говорит историкам о том, что храм был мемориальным — в честь победы в Куликовской битве, которая произошла в день Рождества Богородицы, 8 сентября 1380 года.

С тех пор прошло столько веков, а в России было провозглашено столько отречений «от старого мира», что почувствовать преемственность с героями эпохи ранней русской государственности трудно, почти невозможно. Помочь могут только камни.

Например, можно прийти сюда, в церковь Воскрешения Лазаря, и просто постоять под этими сводами. Камни здесь — настоящие. Они помнят все и всех. Евдокию, которая провожала мужа на Куликовскую битву, встречала с победой, оплакивала его кончину девять лет спустя и вспоминала здесь, под сводами только что законченной церкви. Только что законченной, в 1394 году.

Эти камни помнят Ивана III, создателя могучего Московского государства, и Ивана Грозного. Помнят Годуновых и Романовых, Петра Великого и Екатерину, дней Александровых прекрасное начало и их же конец. Помнят, как ждали в Москве нашествия Тамерлана в 1395-м, помнят землетрясение 1474 года, обрушившее строящийся Успенский собор, помнят нашествие крымского хана Девлет-Гирея в 1571-м, помнят поляков в Смуту, Наполеона и его пожар. Основание университета, освобождение крестьян, Февральская и Октябрьская революции, 1941-й и 1945-й, Ленин и Сталин, Хрущев и Брежнев — эти камни и своды помнят всю историю страны, они ее свидетели и участники. Их можно потрогать, даже погладить. Вот ниша в круглом столпе — здесь, по преданию, восседала основательница, Евдокия — Евфросиния. Вот плоскости стен, некогда украшенных фресками Феофана Грека. Вот белокаменный портал над порогом, который, очень может быть, переступал Андрей Рублев.

Это и есть настоящая машина времени, которой задолго до фантаста Уэллса умели пользоваться хранители и ценители древностей.

Второе открытие

В самом деле, история храма Воскрешения Лазаря столь длинна, что на полтора века он даже скрывался с глаз и из памяти современников. В 1479 году своды храма рухнули (стены и столпы XIV века сохранились на три четверти высоты), но были восстановлены. В 1514-м итальянский мастер Алевиз Новый, строитель кремлевского Архангельского собора, переложил своды в кирпиче и возвел над ними новую церковь Рождества Богородицы. Нижнюю, древнюю, переосвятили тогда во имя Воскрешения Лазаря. В 1681 году Рождественскую церковь отстроили заново. Ее позолоченную главу сегодня можно разглядеть над крышами кремлевских теремов, это единственный ориентир, подсказывающий нам, где находится древнейшее здание Москвы (см. фото).

А старая церковь XIV века, обстроенная со всех сторон дворцовыми помещениями, оказалась заброшена и забыта. В 1681 году из нее по воле царя Федора Алексеевича вынесли престол, а сам храм, как выражаются авторы старинных путеводителей, оказался «заложен чрез устройство около него стен настолько плотных, что оставался закрытым до 1837 г.».

Храм Воскрешения Лазаря действительно был открыт заново в 1837-м, когда началось строительство Большого Кремлевского дворца. Дело было так: рабочие, посланные устроить лестницу в нижней части Теремов (Теремного дворца XVII века), стали ломать стену — а за ней вдруг показались древние своды, столпы, алтарь. Вся церковь оказалась завалена мусором и почему-то заставлена бочками с дегтем. О находке доложили митрополиту Московскому Филарету; стали читать древние летописи и описания — и поняли, что именно открыли. Император Николай I распорядился возобновить храм, как он выразился, «в первобытном стиле». В 1840-е церковь отреставрировали, вновь расписали и соединили лестницами с Теремным дворцом и Апартаментами Их Величеств. Во время пребывания в Москве царская семья, как встарь, посещала древний храм для богомолий.

Впрочем, внешний вид храма в древности неизвестен, поскольку уже несколько веков он со всех сторон окружен поздними пристройками. Считается, что это был одноглавый кубический храм, близкий по облику к собору Успения на Городке в подмосковном Звенигороде. Некоторые специалисты предполагают даже, что звенигородский храм, построенный в 1398-1399 годах, вскоре после кремлевского, возводила та же артель мастеров каменных дел — самых искусных архитекторов того времени в Московской Руси.

Храм для хлама

Со времени «второго открытия» храма Воскрешения Лазаря прошло почти 180 лет. Понятно, что он, как и любой древний памятник, вновь нуждается в реставрации. Эксперты могут лучше меня рассказать, в какой именно, хотя даже невооруженным глазом видно, как пострадал белый камень от влаги и времени. Что же касается меня, я не мог поверить глазам своим, поскольку мне открылась примерно та же картина, что и перед рабочими, случайно обнаружившими храм Воскрешения Лазаря в 1837-м.

Нет, к счастью, здесь не было бочек с дегтем. Но в остальном, увы, мало что изменилось — древнейшая московская церковь используется как склад для ненужного хлама. В ее стенах — какие-то старые столы и стулья, доски, картонные коробки неизвестно с чем, громоздящиеся чуть ли не до самых сводов.

Словом, самая древняя постройка Москвы сегодня — и не церковь, освященная вновь, и не музей, и не доступное паломникам или туристам пространство. В любом старинном городе Европы ли, Америки, Азии обязательно знают свое самое древнее здание, берегут его, гордятся им, показывают гостям. В Москве древнейший раритет заполнен ненужным хламом. Мемориал Куликовской победы — раритет ненужных вещей...

В декабре 2012 года в верхнем, Рождественском, храме 1681 года патриарх Кирилл освящал мемориальную доску в память о великой княгине Евдокии — Евфросинии. После церемонии патриарх сказал: «Дай Бог, чтобы и то место, над которым мы стоим, как можно скорее было восстановлено и чтобы мы имели возможность освятить его в память о великих трудах святой, благоверной и преподобной княгини Евфросинии Московской».

Побывав в древнем храме, я стал осторожно наводить справки о его будущем. Знающие люди рассказывали, что реставрация храма Воскрешения Лазаря — в ближайших планах кремлевских музеев и комендатуры. Правда, никаких упоминаний о том на музейном сайте мне пока обнаружить не удалось.

P.S. А что касается человека, которого я в первых строках этих заметок вывел под именем Иван Иваныча, то я так и не знаю, зачем он рассказывал мне страшную историю. Может, он так шутил. Может, видя мое неравнодушие к старине, решил доставить мне особое удовольствие. А может, он и вправду забетонировал какую-нибудь другую церковь — много их в Кремле, всех не упомнишь...

Два Воскрешения

Храм чудесным образом пережил перипетии отечественной истории

Храм Воскрешения Лазаря Праведного (первоначально Рождества Пресвятой Богородицы) освящен в 1394-м митрополитом Киевским и всея Руси Киприаном. Примыкал к великокняжеским хоромам и в XV-XVII веках служил домашним храмом великих княгинь и цариц. С 1681-го по 1837-й был заброшен и заложен каменными стенами. Обнаружен в при строительстве Большого Кремлевского дворца. Восстановлен в 1840-х годах; реставрировался в 1920-х и в конце 1940-х — начале 1950-х.

Источник: "Коммерсантъ"/"Огонёк"

Ваше имя: *
Ваш e-mail:
Отзыв: *
Введите символы, изображенные на рисунке (если данная комбинация символов кажется вам неразборчивой, кликните на рисунок для отображения другой комбинации):