Благовест-Инфо

Пояс обоюдоострый

Священник Дмитрий Свердлов попытался проанализировать, во что верят люди, стоявшие к Поясу Богородицы

Выхожу из дома гулять – на совершенно пустую Фрунзенскую набережную. Ни души. Только дама с собачкой и еще пожилой экспат в легком спортивном костюме совершает свою утреннюю пробежку. От частью воодушевленной, частью измученной толпы ни следа. Только холодный ветер с реки – тот же.

После посещения столицы Поясом Пресвятой Богородицы остались у кого яркие впечатления, у кого раздражение. У всех удивление. У некоторых – вопросы. Пояс объединил сотни тысяч людей в стоянии, миллионы – в любопытстве. И разделил общество в отношении к произошедшему феномену.

Неправильно считать, что разделение мнений прошло по линии «верующие – неверующие», или «православные – неправославные». Мой деревенский подмосковный приход, например, тоже разделился: на тех, кто захотел поехать и стоял, на тех, кто захотел и не поехал, и на тех, кто не захотел и не поехал. Приходские интеллигенты, кстати, стояли… Неправильно считать, что только снобы, антиклерикалы и «всегда недовольные образованцы» выразили острожное отношение к этому событию.

…Наша группа ушла вперед. Движение перекрыто. Прошу девушку-милиционера пропустить меня дальше.

– Нет.

– У меня там ребенок ушел, маленький. Он сейчас поймет, что меня нет, будет плакать.

– Нет! – она срывается на сиплый крик. – Вы не понимаете?! Я не могу вам открыть заграждение!

– Девушка…

– Вас толпа никогда не давила, нет?!

Сзади нас действительно догоняет новая порция людей. Похоже, немосквичи – бедно одеты. Женщина с четками в руке с ходу включается в наш диалог:

– Молодой человек, прекратите препираться!

Я не привык ни к такой форме обращения к себе, ни к такому тону. По-поповски ставлю ее на место:

– Матушка? У вас четки, я гляжу, – вот и молитесь.

Но забываю, что сегодня я «поп в джинсах», и мне немедленно об этом напоминают:

– Вам это тоже не помешает, молодой человек!

Что ж, она права.

Вопросов было и остается много.

Почему зимой? Почему не летом или весной, чтобы людям не мерзнуть по двадцать часов? Уж не к выборам ли, чтобы отвлечь от политической повестки дня?

Откуда такое внимание телевидения? В каждом выпуске новостей упоминание о событии и кадры из храма и из очереди. Что это было? Признаки новой симфонии власти и Церкви, специфически отраженные в зеркале гостелевидения? Или профинансированная реклама, заложенная в бюджет путешествия святыни по России?

Какова вообще роль СМИ в создавшемся ажиотаже? И если бы не СМИ, таков ли бы был масштаб поклонения?

Но главный вопрос, который волнует меня, – это природа религиозности людей из очереди в храм Христа Спасителя. Волнует меня как практика, как священника, к которому эти люди потом придут. Или не придут. Думаю, равно несправедливо и тотальное обвинение поклонившихся в атавистическом магизме – и триумфально-восторженное «смотрите, какая в нашем народе вера!»

Какая она, в нашем народе, вера? Увы, на этот вопрос мы уже не получим исчерпывающего ответа. Пояс улетел на Афон, а за неделю очередей ни одно православное учреждение не организовало полевое социологическое исследование феномена очереди. Неинтересно? Неважно? Заранее известно? Это тоже вопросы, на которые не будет ответа.

Поравнялись с благообразным бородачом: плакаты, листовки. «Русские люди ответят за кровь царя-искупителя!» – пророчествует городской юродивый. Впрочем, он это делает без видимого энтузиазма – похоже, выдохся к пятому дню. Старший сын смотрит на бородатое диво, открыв рот, и внимательно слушает про ритуальные убийства. Дядька косится на мальчика и замолкает – не его аудитория.

Картину, безусловно, испортил навязчивый пиар онкотерапевтических и репродуктивных чудесных свойств святыни. Опять же, если бы не эта реклама, какое число пилигримов мы получили бы? Пилигримов, отстоявших по двадцать часов на морозе не ради исцелений и профилактики заболеваний, а просто ради Христа и Его Матери? Без не то чтобы гарантий, но и желания получить что-то осязаемое взамен?

Не хочу превращать статью в проповедь, но должен оговорить ряд вещей – воспринимайте их в отстраненном религиоведческом контексте, если хотите. Для православного чудо – не эксклюзив. Сама религия, пытающаяся возводить человека к Богу – в значительной степени чудо. И, сталкиваясь с чудом в собственной практике, православие к чуду относится осторожно. Во всяком случае, в своей вероучительной чистоте. И в любом случае православие строго в отношении к желанию чуда, к поиску чудес как религиозному мотиву человека.

Все это есть и в Евангелии, и в текстах, которые для Церкви авторитетны. Все это знает любой приходской священник. Беготня по святым местам за чудесами – моветон в православной среде. Но моветон тем не менее популярный.

В основе желания, требования, поиска чуда от Бога – эгоизм. Та самая черта, которую призван, по идее, преодолеть христианин. То, что Бог делает человеку благо, в том числе разными небанальными путями, – само по себе не чудо. На то он и Бог. Настоящее чудо, если человек готов отказаться от своих потребностей, от своего эгоизма. Настоящее чудо, если человек свой путь к Богу выстраивает вне потребительских отношений «Ты, Господи, – мне, тогда я – Тебе».

Утверждать, что вся очередь или большинство в ней стоящих были одержимы жаждой что-либо получить от Бога, – уже невозможно. Но Церковь регулярно сталкивается с другими очередями. Столпотворение случается несколько раз в год: когда на Крещение освящается вода, перед Пасхой  – куличи и разнообразные другие гастрономические прелести, на Вербное – вербы, на Троицу – ветки берез, фрукты – на Спас. В умных православных книгах пишут, что не стоит испытывать иллюзий по поводу этой сезонной востребованности Церкви. Она – часть традиции, атрибут внешней религиозности, которая в случае, если не помешает, то может помочь человеку приобщиться к церковной культуре и через нее к подлинной внутренней вере.

– Батюшка, надо поясок брать? Как вы думаете?

– Я не буду…

– Почему?

– Ну я беременеть не планирую.

По отношению к аудитории, которая ждет от Церкви магических артефактов, в церковном сообществе нет артикулированного отношения. С одной стороны, налицо непричастность тонким религиозным материям, с другой – у нас нет оснований игнорировать их симпатии православию и отказываться от надежды на возможный дальнейший духовный рост. Однако, как правило, в литературе, в проповеди, в частных разговорах Церковь свою неудовлетворенность качеством такой потребительской веры от людей не скрывает, призывая адептов двигаться вверх и вперед.

С поклонением поясу этого не произошло. Если предположить, что в отношении некоторых паломников к афонской святыне все же был оттенок магического консюмеризма, то по итогам того, как технически происходило поклонение, вышло, что мы не проделали работу, которую сами же считаем необходимой. По сути – упустили шанс. Шанс проповедовать.

Мы предоставили людям святыню – и промолчали. Что само по себе тоже странно. Мы, церковные деятели в священном сане, так часто высказываемся во всеуслышание о вторичном и несущественном, а в этот раз, когда люди сами шли к нам, «ловцам человеков», по большей части молча открыли двери храма, как будто считая это достаточным для людей, которых, по сути, не очень хорошо изучили.

Мы промолчали о том, что именно сами думаем о правильном поклонении святыне. О том, чего Церковь хочет от человека. О том, кто Церкви в доску свой, а кто только может стать таковым, и при соблюдении каких именно условий. Понятно, что никто не оказался готов к такому наплыву людей. Понятно, что мы делали какие-то попытки. Но несколько дежуривших на улице уставших священников на несколько десятков тысяч замерзших людей – недостаточно. Горстка волонтеров, раздававших листовки с правильными призывами, волонтеров, не катехизаторов, официально организованных Церковью, – недостаточно.

Если и двигал магизм очередью, то теперь точно вышло так, что мы как будто дали ему санкцию и легализовали его в церковном пространстве. И именно эта проблема мне кажется настолько серьезной, что некрасиво обернувшаяся история с VIP-пропусками всего-навсего проходной и малозначащий эпизод.

Дмитрий Свердлов

30 ноября

Источник: "Московские новости"