Благовест-Инфо

Батюшка

Тихая доброта убиенного отца Александра Филиппова

Он был неизвестен «широким массам». Он не выступал с громкими идейными высказываниями, не звался модным нынче словом – «миссионер»…. Он был православным СЕЛЬСКИМ священником, коих, слава Богу – тысячи. Он жил так, как живут русские сельские священники – очень скромно и тихо: восстанавливал храм, окормлял малочисленную сельскую паству (летом ещё и «дачную» паству), служил молебны об избавлении от греха пьянства и наркомании, Таинства совершал – с любовью и страхом Божием. Так, как полагается. И долг свой смертный (как оказалось) он тоже выполнил – так, как полагается. Незаметно и правильно – праведно.

Наша дача расположена рядом с Вознесенским храмом, где подвизался о. Александр. Мы бывали на службах в Сатино-Русском, знали о. Александра. Приходя в храм, всегда любовались скромным, но таким красивым его убранством: деревянный иконостас с иконами Михаила Нестерова, редкие дореволюционные иконы – местночтимые иконы Божией Матери Ахтырской, мученика Вонифатия, огромное старинное паникадило с маленькими вставками-образами из финифти, вышитый бисером огромный образ Царственных Мучеников, старые деревенские иконочки в древних потемневших киотах – «от местных бабулек», любовно убранные искусственными цветами и вышитыми рушниками, шкаф с книгами – церковная библиотека для общего пользования прихожан. Все очень ветхое, намоленное, совсем нестоличное, хотя от Москвы всего-то 30 км…

Пожалуй, самым главным качеством о. Александра была его тихая доброта. Она светилась в глазах, она действовала, проявляясь в отзывчивости, во внимании к людям, в сочувствии к ним, в сострадании. А сострадать было кому – все мы знаем, какая горькая, какая мрачная жизнь в русском селе. Мы сперва даже удивлялись – как ни придем в храм – молодого покойника отпевают. Что такое? Спросили у церковницы – часто ли батюшка таких молодых парней отпевает, а она, не мигнув, -  рукой на погост показывает: «А вы пройдите, на надписи на крестах посмотрите. Все – молодежь. Стариков меньше теперь стало. А мужики – они что? – пьют, бьются. Все по пьянке».

Запомнилась последняя услышанная мной проповедь батюшки. Обычно он говорил тихо, немного даже, как будто, смущаясь. Тут же, в мой последний раз, он произнес такую яркую, «громкую» проповедь, которая запомнилась навсегда (думаю, не только мне). По окончании Литургии все, послушав умильное пение хора, стояли благостные, улыбающиеся. Батюшка, поглядев на нас, сказал: «Хорошо быть благостным, правда? Приятно. И тебе, и окружающим… Но не более. Это совсем еще не любовь, не добро, о которых говорится в Евангелии. Не обманывайте себя, не тоните в умилении. Делайте людям добро, любите их, помогайте им безвозмездно, от души, забывая себя, и это будет истинное состояние христианина – Любовь. Аминь». Все умиление как рукой сняло. Спасибо, вам, Батюшка, за эти слова.

Последним настоятелем храма в Сатино-Русском перед закрытием в 41-м был о. Тимофей Ульянов, умерший от голода в лагере, теперь прославленный в лике священномученика. На кладбище села Сатино-Русское, возле храма, погребен и воин Евгений Родионов…

Упокой, Господи, душу усопшего раба Твоего иерея Александра, и прости ему всякие согрешения – вольные и невольные, и даруй ему Царствие Небесное!

Наталья Стяжкина

25 декабря 2009

Источник: "Православие и мир"