Мониторинг СМИ

Немецкие лютеране – переселенцы из России в Германию

С конца 1980-х годов из России в Германию прибыло более двух миллионов переселенцев. Данные о том, какой процент этих людей сознавали свою принадлежность к евангелическо-лютеранской церкви и потому стали в Германии членами лютеранских или лютеранско-реформатских объединенной церквей внутри Евангелической церкви Германии (ЕЦГ), расходятся. Однако вряд ли их количество превышает один миллион. Это означает, что в почти 30-миллионном сообществе ЕЦГ доля русских немцев составляет примерно 4%. Несмотря на то, что эта величина столь мала, присутствие в Германии «поздних» переселенцев (Spätaussiedler) бросает серьезный вызов лютеранским общинам. Дело в том, что количество русских немцев в общинах ЕЦГ очень разнится. Так, евангелическо-лютеранская церковь Баварии (член ЕЦГ) сообщает о том, что доля переселенцев в отдельных общинах доходит до 70%, и о нескольких деканатах (церковная единица, примерно соответствующая епархии в православной церкви) с более чем 25%-ной долей переселенцев.

Поскольку переселенцы из России в Германию официально признаются немцами, и, как правило, получают гражданство ФРГ, положение их можно назвать привилегированным в сравнении с другими группами мигрантов и беженцев, такими, например, как ищущие убежище или трудовые мигранты из Турции, бывшей Югославии и арабских государств (а также детьми и внуками последних). Однако же интеграция русско-немецких переселенцев лютеранского вероисповедания в немецкое общество во многих случаях проходит не без трудностей. Это отражается и на их интеграции в церковные общины, прежде всего в тех частях страны, где количество переселенцев из России особенно велико.

При этом нельзя не заметить, что основные трудности испытывают не все члены церковных общин, а в первую очередь сами русские немцы. Переселение в Германию вырвало их из привычного окружения, привело к утрате многочисленных социальных связей, потребовало от них привыкания, «вживания» в систему чужого языка, в абсолютно новую для них политическую, общественную и социальную систему. Помимо этого, переселение оказало значительное воздействие на то, что можно было бы обозначить как «идентичность переселенца», хотя скорее надо использовать это слово во множественном числе.

«Поздние» переселенцы, русские немцы, волжские немцы – исторический контекст

Понимание положения немцев-лютеран, прибывших из России, невозможно вне исторического контекста. Их история начинается задолго до прибытия немецких переселенцев в конце 18 века на Волгу. Она начинается с того времени, когда из областей, которые ныне занимает Германия, начали прибывать в Россию торговые люди, военные специалисты, врачи и ремесленники. Приезжали они в основном в Новгород (начиная с 12 века) и в Москву, где уже в 1540 году существовали так называемые «слободы», населенные главным образом немецкоязычными иностранцами.

Предки тех, кого мы сейчас называем «поздними» переселенцами, появились в России в большинстве своем позже – только в последней трети 18 века, когда императрица Екатерина Вторая вербовала в Европе людей для заселения малообжитых районов страны. Главным способом привлечения иностранцев было освобождение от налогов и освобождение от воинской повинности. Так называемым колонистам предоставлялось право отдельной юрисдикции и административное самоуправление. Таким образом, к 1773 году на Волге возникло 104 колонии с населением свыше 25 000 человек, а к 1850 году эта цифра превысила 165 000. Подобные поселения и колонии возникали позже и в других местах – на северном берегу Черного моря, в окрестностях Санкт-Петербурга, в Волыни и Сибири. Ко времени первой русской переписи населения 1897 года число жителей России, чьим родным языком был немецкий, выросло почти до 1,8 миллиона, почти 1,2 миллиона из них могут быть причислены к собственно русским немцам (оставшиеся цифры составляет немецкое население российской части Финляндии, балтийских провинций и Польши).

Сама форма организации немецких колоний вела к тому, что немцы на Волге, на черноморском берегу, в Волыни и Сибири практически не ассимилировались в русскую культуру. А поскольку колонии в большинстве своем были однородны в религиозном отношении, то наблюдалась тесная связь между этнической и религиозной идентичностью. Нужно учитывать и то, что и вне немецких колоний принадлежность к определенной этнической группе обычно увязывалась в сознании с религиозной принадлежностью: русские считались (и считаются многими по сегодняшний день) православными, поляки – католиками, татары – мусульманами, калмыки – буддистами, не говоря о евреях, где между религиозной и этнической принадлежностью вообще трудно провести границу. Насколько долго и упорно колонисты придерживались языка своих предков, видно из речи на открытии первого съезда советов немецких колоний Поволжья 30 июня 1918 года в Саратове. Эрнст Ройтер, позднее ставший правящим бургомистром Берлина, говорил: «Значительная часть трудящегося населения немецких колоний владеет только немецким языком, и отсутствие знания немецкого языка служащими местной администрации привело к тому, что население видит в этом (в умении находить общий язык с администрацией - прим. перев.) особое тайное искусство, доступное лишь немногим избранным – писцам, мелким чиновникам, людям с высоким уровнем образования». Сегодняшнее условие для получения статуса «позднего» переселенца и вытекающих из него привилегий, а именно сдача теста по немецкому языку, доказывающего владение им как родным (а не как вторично выученным иностранным), могло быть поставлено и выполнено только потому, что русские немцы в течение десятилетий и столетий не ассимилировались в России, не сменили родной язык. Нынешнее требование к тем, кто приехал к нам как члены семей ассимилированных в России (в отношении языка и культуры) немцев, и тем более к членам их семей, не имеющих немецкого происхождения, теперь за короткое время ассимилироваться в культуру Германии, на фоне вышесказанного кажется несколько странным.

Вопрос этнической и конфессиональной идентификации вновь приобрел остроту, правда, в иной форме, после Октябрьской революции 1917 года. Для конфессионального самоопределения русско-немецких лютеран огромную роль сыграло то, что к середине 1930 годов их церковные институции были полностью разрушены: уже не было лютеранского епископа, ни в одной церкви не проводились богослужения, все церковные приходы были ликвидированы, оставшиеся в живых и не успевшие покинуть страну пасторы – арестованы. Лютеране утратили какие-либо внешние отличия, утратили те места, где бы они могли собираться вместе именно как лютеране. Им оставалась только тайная молитва и узкий уединенный семейный круг.

Еще тяжелее стало положение русско-немецких лютеран после нападения на СССР немецкой армии в 1941 году. Под предлогом общего подозрения в шпионаже и саботаже практически все русско-немецкое население Волги и других районов России было депортировано, независимо от мировоззрения и политических взглядов.

Во время депортации погибла почти треть всех депортируемых – около 300 тысяч человек. Высланные направлялись в штрафные батальоны Трудовой армии или – как и те немцы, которые ранее 1941 года жили в Сибири или иных районах депортации – регистрировались как «спецпоселенцы» и состояли под надзором служб безопасности до 1955 (!) года.

Последствия тех лет – с 1941 по 1955 – невозможно переоценить. То, что большинство русских немцев приезжает сегодня не из России, а из Казахстана – прямое следствие массовых депортаций, переместивших «центр тяжести» немецких поселений в СССР в азиатскую часть страны. Если до Второй мировой войны большинство немцев проживало в западной части Российской Империи/СССР, то по переписи 1989 года почти все они уже заселяют районы восточнее Урала. Официально невысокий образовательный уровень большинства «поздних» переселенцев старшего возраста объясняется тем, что «спецпоселенцам» было доступно обычно лишь начальное школьное образование. Рассказы о тяжелейших невзгодах – принудительных работах, разлуке с близкими, сильных физических перегрузках, большом количестве смертей – и сегодня закрепляют это время в сознании даже более молодых русских немцев.

Разрушение церковных структур в 30-е годы и последующие за депортацией годы Трудовой армии и спецпоселений оставили свои следы и в религиозной жизни русских немцев. Вследствие этих лет на первый план вышло определенное пиетистское направление в русско-немецком лютеранстве, а именно так называемые «братские общины». В 19 веке и начале 20-го века кружки по типу братских общин были лишь дополнением к общецерковной общественной жизни. «Братья и сестры», которые в определенный день приняли решение посвятить жизнь свою Богу, встречались несколько раз в неделю, чтобы вместе петь, молиться и слушать спонтанные проповеди. Сознательное решение придти к Богу и долговременная практика духовной жизни под руководством мирян привели к тому, что именно представители братских общин (на практике по большей части «сестры») стали организаторами тайных молитвенных собраний в спецпоселениях. Подобные встречи для молитвы стали впоследствии точкой кристаллизации для новых, прежде всего тайных общин. «Братскообщинный» характер лютеранских общин в Советском Союзе оказал влияние на всех исповедующих лютеранство русских немцев. К тому же враждебное к религии окружение усиливало и без того существующую склонность рассматривать мир за пределами общины как морально неполноценный. Так что нередко лютеране старались уйти как можно дальше от всего мирского, уединиться, остаться в обществе людей набожных в том смысле, какой вкладывали в это слово члены общин, собирающихся несколько раз в неделю.

После того как режим спецпоселений был отменен, и их обитатели получили свободу передвижения, пусть и ограниченную, наступило массовое переселение из наиболее трудных для проживания районов Сибири в более теплые области центральной Азии. Но и в дальнейшем на общины налагались многочисленные ограничения. Еще до переезда, в старых поселениях у депортированных во многих случаях отнимали Библию и книги церковных песнопений. Позже библейские тексты и стихи из песнопений восстанавливались по памяти или переписывались из сохранившихся (где это было возможно) экземпляров Библии и распространялись от человека к человеку. Положение не разрешенных официально (не зарегистрированных) общин было шатким и неустойчивым, а немногие зарегистрированные общины подвергались многочисленным издевательствам.

В те десятилетия, что прошли между роспуском спецпоселений и разрушением Советского Союза, у общин появилась еще одна функция: наряду с сохранением религиозной идентичности они стали опорой идентичности национальной. Русские немцы, которые теперь уже жили не в закрытых спецпоселениях, посещали советские школы, постепенно ассимилировались. Этот процесс затрагивал не только язык и культуру, но и мировоззрение. Все больше и больше русские немцы поддавались давлению пропаганды и отходили от религии их предков – или становились равнодушными к ней. В модернизирующемся послевоенном советском обществе процесс этот шел параллельно с процессом расцерковления в государствах Западной Европы. Таким образом, столь долго сохраняемая традиция богослужений на немецком языке, братских собраний стала «дважды отверженной» - со стороны русскоязычного населения и (по крайней мере, официально признаваемого) атеистического «мира» вне стен молитвенных домов.

Только на поздней фазе перестройки положение общин коренным образом изменилось. Библия и другая духовная литература стали в огромных количествах завозиться из Германии, а общины в России начали получать личную поддержку с Запада. Наряду с типом братских общин появился и другой тип: общины, которые основывали люди, принадлежащие к кругам, лоббирующим интересы русских немцев. На фоне роста общего интереса к религии начала 1990-х годов русские немцы переоткрыли для себя конфессию их предков. Как раз тем русским немцам, которые в языковом и культурном отношении уже ассимилировались в русское культурное окружение, обращение к лютеранству давало возможность доказать собственную «немецкость». Эмиграция большинства русских немцев в Германию, видимо, помешала тому, чтобы внутри вновь основанной евангелическо-лютеранской церкви в России возобладали национальные или даже националистические тона. Вновь созданные общины превратились в открытые современные общины, в основном из-за притока этнических русских, заинтересовавшихся религией, которую они воспринимали как либеральную, западную, с уважением относящуюся к интеллекту. Напротив того, влияние братскообщинного уклада уменьшается. Количество традиционных братскообщинных общин в России с начала 1990-х годов резко падает, что обусловлено эмиграцией, ассимиляцией и старением их членов. Со временем количество русско-немецких братских общин в Германии, видимо, может значительно превысить количество таковых в России.

Идентификация русско-немецких «поздних» переселенцев в ФРГ:

три тезиса с разъяснениями

1. Русские немцы приезжали и продолжают приезжать как «немцы»

Это относится не только к их законодательно закрепленному статусу, открывающему для них возможность въезда в ФРГ и размещения в стране, а также (и прежде всего!) к их самоощущению, которое сформировалось не в последнюю очередь из-за того, что остальным населением Советского Союза они воспринимались именно как немцы. Для старшего поколения русских немцев депортация, спецпоселение, трудовая армия и принудительные работы были тяжелейшим и навсегда оставшимся в памяти собственным жизненным опытом. Даже успешно ассимилированные в России представители среднего, а отчасти и молодого поколения во многих случаях потому ощущают себя немцами, что слышали, как другие люди называли их немцами, потому что они как немцы пережили дискриминацию. Именно более молодые русские немцы в Германии склонны подчеркивать свою принадлежность к русской культуре происхождения и отвергают восприятие себя внешним миром как «немцев». Но в разговорах с русско-немецкими семьями постоянно слышишь рассказы о том, что тогда в Советском Союзе они боялись открыто говорить на немецком языке – чтобы не слышать оскорбительного «фашист» или «фриц». А ведь при этом в советском обществе было легко чувствовать себя представителем другой, не русской нации, потому что Советский Союз, в отличие от Германии, позиционировал себя не как национальное, а как многонациональное государство.

2. Русские немцы приезжали и продолжают приезжать как граждане Советского Союза и стран, образовавшихся после его распада.

Можно сказать, что они сформированы историей этого региона. В отношении культуры и языка это значит, что подавляющее большинство русских немцев чувствует себя «дома» скорее в русском языке, нежели в немецком: большинство выходцев из России, которые прибыли в Германию с начала 90-х годов, до своего прибытия в Германию не говорили по-немецки или говорили лишь чуть-чуть. Посещение советских или постсоветских школ повлекло за собой глубокое вхождение в культуру и социум, вполне сопоставимое с тем, какое мы обнаружим у (других) русских. Это правильно и в отношении русских немцев из среднеазиатских республик бывшего СССР, где они также были сориентированы на русскую, а не на казахскую или киргизскую культуру.

В отношении религии это означает следующее: враждебное к религии окружение вело (в связи с усиленной модернизацией после 1917 года) к секуляризации, уменьшению роли церкви в общественной жизни. Религиозные сообщества стояли перед выбором – либо существовать в узком «корсете» государственных предписаний и подчиниться интересам государства (как это сделали русская православная церковь, официально зарегистрированные евангельские христиане-баптисты, «официальный» ислам и др.), либо уединиться, занять собственную нишу и вести жизнь, «параллельную» официальному обществу. Подобные «параллельные» сообщества у русско-немецких лютеран начинались прежде всего с духовного ухода из социума (выработке собственной системы ценностей и норм). Учреждение параллельных институций было в тех политических и общественных условиях возможно только в виде отдельных попыток (например, как незаконная, с ограниченными возможностями, деятельность странствующих проповедников), а полный уход из системы трудовых отношений и школьного образования не мог быть осуществлен. Тем не менее, не вполне законное, ненадежное положение общины, связанное с внутренним убеждением в необходимости отгородиться от разрушающего влияния атеистичного и безбожного мира, привело к тому, что общины своей организацией стали в социологическом смысле напоминать секты, а сознание их членов носит отчетливый «диаспорический» характер.

Связанная с этим консервативная теология, основанная на буквальном понимании Библии, не разрешала осуществлять посредничества между верой и современным обществом. Верующий человек видел себя на противоположном полюсе по отношению к культуре и общественной жизни, а тот, кто хотел быть «современным», отворачивался от религии. Влияние советского прошлого на ситуацию в Германии проявляется прежде всего в том, что некоторые «поздние» переселенцы – выходцы из «братскообщинной» традиции, недовольны евангелической церковью в Германии и воспринимают ее как слишком «либеральную». Исходя из этого, часть русско-немецких лютеран в Германии не присоединилась к Евангелической церкви в ФРГ (ЕЦГ), а основала новые, самостоятельные братские общины. Другие хотя и стали членами ЕЦГ, но все-таки организуются в отдельные русско-немецкие братские общины, существующие параллельно с евангелическими церковными общинами «местных» немцев. Грассман оценивает число таких общин в Германии в общей сложности как 350 братских общин с несколькими десятками тысяч членов, из которых добрая половина объединена в организацию «Церковное общество немецких лютеран из России». Грассман считает, что эти братские общины в Германии в общем остаются русско-немецкими, то есть не принимают в себя немцев, происходящих не из России. Большинство братских общин состоят из пожилых людей и имеют в своем составе мало людей молодых. Прежде всего, это относится к тем общинам, которые возникли начиная с 1990-х годов.

Среди заметной части верующих этих общин сохраняется большая заинтересованность положением их единоверцев на территории бывшего СССР. В их среде возникли миссионерские организации, деятельность которых направлена на Россию и другие страны бывшего СССР.

В России с 90-х годов действуют миссионеры, которые в своем отношении к Богу стоят близко к братским общинам. Так, Либенцель-миссия поддерживает общественно-миссионерский центр в Екатеринбурге и оказывает финансовую поддержку евангелическо-лютеранской церкви Урала, Сибири, Дальнего Востока (работа с детьми, молодежью и женщинами, религиозное образование своих сотрудников – граждан России). Миссионерская служба «Свет на Востоке», по ее собственным данным, действует в более чем 50 населенных пунктах государств бывшего «соцлагеря». Российские филиалы миссий существуют в Калининграде, Санкт-Петербурге и Краснодаре. В некоторых случаях переселенцы-члены братских общин возвращаются обратно в Россию с миссионерскими целями (так, например, Александр Шайерманн, родившийся в Омске, сейчас занимает должность пробста и пастора лютеранской общины в Саратове, которая действует на территории России по поручению Марбургской миссии).

Кроме того, обратим внимание на то, что переселенцы 1990-х годов во многих случаях привезли с собой уже совсем иные впечатления о стране происхождения22: начало перестройки и связанная с этим либерализация общества повлекли за собой рост определенных настроений: стремление к индивидуализму, к плюрализму мнений, что вполне соответствовало тенденциям развития западного общества. На границе 80-х и 90-х годов вновь возникший интерес к религии привел многих людей в религиозное сообщество их предков. Однако поскольку то вероучение и формы богослужения, которые были очевидны и понятны предкам, для представителей поколения, выросшего в нерелигиозном обществе, потеряли свою ясность и перестали быть убедительными, то чтобы удержать потенциально заинтересованных людей, необходимо было научиться удовлетворять индивидуальные потребности. Социологи делят всех людей, состоящих членами «не братских» лютеранских общин в России, на два типа. Первый – те люди, которые в лютеранской церкви (а конкретно – в общинах, возникших с началом и в ходе перестройки в основном при участии (временном или постоянном) духовных лиц из ФРГ), ценят прежде всего именно то, что соответствует их идеалам и их жизни вне общины. Ведь лютеранство – религия, придающая в своей деятельности (в литургии, проповеди, повседневной работе общины) большое значение ясности, наглядности, доступности и понятности содержания, имеющая в отличие от православия «горизонтальную» иерархию и широкие возможности для работы с мирянами, делающая возможными дружбу и общность сходно мыслящих людей, находящихся внутри все более чуждого социального окружения. Во всяком случае, к этому типу членов общин принадлежит не так много русских немцев, гораздо больше – людей не немецкого происхождения.

Второй тип образуют те лютеране, которые, напротив, особо подчеркивают собственную этническую принадлежность: в ситуации всеобщей неуверенности, поиска собственной идентичности осознание себя немцем помогает по-новому установить контакт с миром, а чувство принадлежности к «успешному» с экономической точки зрения народу служит средством повысить самооценку. Неудивительно, что именно для уже ассимилированных в России немцев членство в лютеранской общине становится сравнительно простым способом стать «настоящим» немцем. Поскольку лютеранство в России традиционно считается «немецкой религией», то и ранее, и сегодня ассимилированный в России немец может доказать свое немецкое происхождение путем вступления в лютеранскую общину – не особенно утруждая себя теми усилиями, которые требуются на изучение культуры и языка.

3. Русские немцы приезжают и продолжают приезжать как «лютеране» (или также как «католики», как « менониты»)

Хотя значительная часть сегодняшних «поздних» переселенцев, прежде всего представители среднего и молодого поколения, выросли в нерелигиозной среде, они в большинстве своем знают, к какой конфессии принадлежали их семьи, и, приехав в Германию, вступают в соответствующую церковь, потому что при оформлении переселения на постоянное место жительства предоставили данные о религиозной принадлежности родителей. Видимо, это тоже унаследовано от царской России, где принадлежность к определенной группе имела огромное значение. Как уже говорилось, немецкие колонии на Волге и Черном море были в большинстве конфессионально однородны, и собственная идентичность строилась на двух разграничениях: осознании себя «немцами» по сравнению с «русскими» и – уже внутри «немцев» – на осознании себя «лютеранами» в отличие от иных немцев – менонитов и католиков.

Русские немцы в Евангелической церкви в Германии (ЕЦГ)

Из всего вышесказанного вытекает в первую очередь следующее: во-первых, явная несостоятельность таких (якобы) однозначных определений как «русский» и «немец», поскольку большинство русских немцев ощущают себя – сколь бы ни были многообразны конкретные случаи – одновременно как немцами, так и русскими, и этот взгляд на себя, как правило, вполне соответствует тому, как их видят ученые, изучающие социум. С другой стороны, необходимо понимать, что их «немецкая» и «лютеранская» части далеко не всегда совпадают с тем, что понимают под этим «местные» немцы и лютеране. И все же те русские немцы, которые становятся членами церковных общин, надеются найти в Германии Родину также и в том смысле, что их конфессиональное самоощущение «сойдется» с таковым у других членов общины.

Насущная задача для общин в Германии – осуществить интеграцию так, чтобы культурные различия между членами общины, которые существуют, несмотря на принадлежность их всех к лютеранской религии, могли бы спокойно приниматься и обсуждаться. Увы, это удается не всегда. Часто проблема состоит в том, что обе стороны способны видеть друг друга только через призму собственных предрассудков. Так, в одной берлинской общине с большим процентом переселенцев я встретился с пастором, который предполагал, что переселенцы будут рады, если в богослужение будут включены элементы православного богослужения и думал о том, не стоит ли повесить в евангелической церкви иконы – хотя его русско-немецкие прихожане уже и в России определяли себя как лютеране, а не как православные. Конечно, подобные явления – когда даже пастор не чувствует, что члены его общины считают себя лютеранами, а не православными – не содействуют успешной интеграции. И напротив, существуют предрассудки со стороны переселенцев по отношению к «местным», например, клише, распространенное среди представителей братскообщинной традиции, что христиане в Германии якобы продали правду Евангелия современному духу времени – либеральному, феминистскому, направленному лишь на потребление.

Хотя существуют и попытки, когда представители ЕЦГ стараются учитывать нужды переселенцев из России: духовная литература издается на русском языке, в некоторых общинах есть специальные курсы для верующих и уроки конфирмации для взрослых русских немцев. В общем же все зависит от позиции конкретных должностных лиц и на уровне общины, и на общецерковном уровне – от того, уделяют ли они внимание русским переселенцам. Такие «услуги» как богослужение на русском языке или богослужение с переводом на русский, если и существуют, то лишь как единичные случаи, и то только там, где значительная часть членов общины слабо понимает немецкий язык. Ставок для пасторов, которые по должности своей отвечали бы за духовное окормление переселенцев очень мало, если учесть количество русских переселенцев: одно место в церковном правлении ЕЦГ и, как правило, одно на «земельную» евангелическую церковь, где оно, правда, предполагает не полную «ставку», а лишь частичную занятость. И конечно, проблемой является и то, что для церкви русские немцы остаются «молчаливым миллионом», то есть не поднимают свой голос решительно и организованно.

Иоахим Виллемс

Перевод Наталии Штильмарк

Март 2008

Источник: "Русское Ревью Кестонского Института"

• иван - 15.05.2010 17:48
  Вы очень правильно раставили акценты данной темы.Но не все русские немцы хотят или могут покинуть Россию.И у многих,чьи пра-пра были немцами,в документах написано-русские.И где то это правильно, в том смысле что корни стираются.Всё очень индивидуально,общих стандартов уже быть не может.Лютеранин.e4
  
  
• tanya - 28.11.2009 17:01
  Spasibo bolshoe za statiyu. Ya teper ponjmayu kak trudno byilo nemtsam szit v Rossii.Proshu za vsekh prosheniya
  
  

Ваше имя: *
Ваш e-mail:
Отзыв: *
Введите символы, изображенные на рисунке (если данная комбинация символов кажется вам неразборчивой, кликните на рисунок для отображения другой комбинации):