Благовест-Инфо

Туристы, монахи и история: кому принадлежат эти острова?

«Эта земля - это средство для зарабатывания денег, или это священное место?»

Мария Смирнова стремительно проносится мимо мощных гранитных стен основанного в 16-м веке Соловецкого монастыря в своем огромном внедорожнике. Из машины разносятся громкие звуки французского хип-хопа, вызывая недовольство находящихся неподалеку монахов, чьи черные рясы развеваются на северном ветру.

23-летняя г-жа Смирнова возглавляет туристическую компанию, устраивающую поездки на Соловецкие острова - архипелаг в Белом море на северо-западе России, примерно в 100 милях от Полярного Круга.

Несмотря на растущую популярность туризма, монахи и некоторые местные жители недовольны ее бизнесом. Они обвиняют ее в поругании религиозных традиций острова и игнорировании его кровавого прошлого.

Эти острова, известные как Соловки, являются одним из наиболее святых мест для российского православного христианства, и живущие тут монахи, которых насчитывается около 40 человек, считают эту землю своей. Их предшественники поселились здесь в 15-м веке, основав монастырскую династию, просуществовавшую около 500 лет. Они построили белостенный Преображенский собор, увенчанный серебряными куполами, и окружили его толстыми гранитными стенами. Сложная система каналов, связывающая десятки озер, до сих пор снабжает свежей водой жителей острова, общее количество которых составляет примерно 1000 человек.

Советская власть, выступавшая резко против религии, посадила за решетку или уничтожила большую часть духовенства и снесла купола. Монахи, только недавно вернувшиеся в монастырь после 70-летнего изгнания, обеспокоены деятельностью предпринимателей, таких как г-жа Смирнова, стремящихся открыть острова для туристов.

Похожие конфликты возникают по всей России по мере того, как Православная церковь стремится вернуть себе отобранные советским правительством земли и собственность до того, как они будут захвачены приверженцами нового капиталистического духа.

«Эта земля - это средство для зарабатывания денег, или это священное место? - спрашивает Архимандрит Мефодий, исполняющий обязанности наместника Соловецкого монастыря. - И того, и другого вместе быть не может».

При поддержке Русской Православной Церкви он требует от властей, отвечающих за остров, установить контроль над монастырем и другими связанными с религией местами, однако решение пока не принято.

Однако вопрос заключается не только в споре по поводу использования земли и прав собственности.

Под полями, покрытыми голубикой, и лесами, состоящими из изогнутых берез, лежат кости тысяч узников, погибших в одном из первых и получившем наибольшую известность советском лагере: Соловецком лагере особого назначения, названном Александром Солженицыным предвестником ГУЛАГа.

За 20-летнюю историю лагеря сотни тысяч заключенных - аристократы, представители духовенства, интеллигенция, обычные уголовники - прошли через жестокие зимы и заполненные комарами летние месяцы, умирая от болезней, голода и казней. Тюремщики экспериментировали с методами пыток, которые позднее были усовершенствованы в лагерях по всему Советскому Союзу. Ужасы, происходившие здесь, оставались государственной тайной даже после закрытия лагеря в 1939 году.

Сегодня люди могут свободно обсуждать те зверства, а в открытом в монастыре музее имеется небольшая экспозиция, посвященная лагерю. И все же возникает впечатление, что у людей здесь складывается двойственное отношение к этому вопросу, как, впрочем, почти по всей России, в которой набирает ход процесс отбеливания наиболее кровавых эпизодов советской истории.

«Есть такие люди, которые не хотят ничего слышать об истории лагерей, - говорит археолог Александр Мартынов, который давно живет на островах и посвящает часть короткого лета проведению экскурсий. - Они читали об этом, они это знают, и они не хотят больше об этом слышать».

Во время одного из последних туров на Секирную гору, живописный холм, увенчанный церковью с красным куполом и служивший местом для наказаний в 1920-е и 1930-е года, российские туристы судорожно вздыхали и закрывали лица руками, когда г-н Мартынов рассказывал, как заключенных раздевали и привязывали к деревьям, зимой - чтобы они замерзали насмерть, летом - чтобы они были съедены заживо тучами комаров.

Высокие кресты, сделанные в монастырской мастерской, отмечают многочисленные массовые захоронения. Одно из них находится в наиболее заселенном месте, неподалеку от бывших бараков, на внешних стенах которых вырезаны имена сотен заключенных.

Архимандрит Мефодий еще как будто не определил своего отношения к лагерному наследству Соловков. По его словам, войны, гонения и суровая природа на протяжении веков превращали жизнь на островах в борьбу.

Однако в отношении туризма он высказался однозначно.

«Соловки должны быть местом паломничества, - сказал он. - А туристы этого не понимают».

Действительно, остающийся после туристов мусор - обертки от продуктов, сигаретные пачки и бутылки из-под водки - густо покрывает леса и берега островов.

Однако для многих местных жителей туризм дает шанс избавиться от нищеты, охватившей многие регионы России. Среди полуразвалившихся лачуг и разрушающихся многоквартирных домов - некоторые из которых в прошлом служили бараками для заключенных - появились привлекательные деревянные коттеджи и гостиницы с относительно дорогими ресторанами.

Сторонники туризма, такие как г-жа Смирнова, говорят, что острова имеют тысячелетнюю историю и необычайно красивую природу.

На своем автомобиле повышенной проходимости она отвозит туристов в самые труднодоступные уголки, чтобы показать им лабиринты из камней эпохи неолита и белуг, собирающихся летом вблизи от берега под полуночным солнцем. Она тратит заработанные деньги на изучение английского языка, чтобы получить возможность вести бизнес с туристами из Европы и Америки».

«Соловки - это больше, чем монастырь», - говорит она.

Майкл Швирц

18 сентября

Источник: "ИноСМИ.Ru"/«The New York Times», США