Благовест-Инфо

Людмила Улицкая представила свой новый роман «Даниэль Штайн, переводчик» в Библиотеке иностранной литературы

Москва, 14 декабря, Благовест-инфо. Новый роман известной российской писательницы Людмилы Улицкой «Даниэль Штайн, переводчик» был представлен автором на встрече с читателями в Большом зале Всероссийской государственной библиотеки им. М.И. Рудомино (ВГБИЛ) 12 декабря.

Книга посвящена реальному человеку -- католическому священнику, еврею Даниэлю Руфайзену. В юности, во время Второй Мировой войны, служа переводчиком в гестапо, он спас от гибели множество людей, а также вывел из гетто в одном из городков Белоруссии несколько сот обреченных на гибель евреев. В 20 лет он принял католичество, стал монахом-кармелитом. А в 1959 г. приехал в Израиль, где окормлял христианскую многонациональную общину, служа литургию на иврите – по примеру первохристианской общины Иакова, брата Господня. Брат Даниэль прожил в Израиле почти 40 лет, скончавшись в 1998 г. от сердечного приступа.

В начале вечера, который открыла директор ВГБИЛ Екатерина Гениева, с кратким словом выступил протоиерей Александр Борисов – друг и однокурсник писательницы (оба они являются биологами-генетиками по образованию). О. Александр обратил внимание на название книги: фамилия Штайн, которую писательница дала своему герою, напоминает и об Эдит Штайн (еврейке, немецком философе, монахине-кармелитке, погибшей в Освенциме и канонизированной Католической Церковью), а также о том, что «штайн» в переводе с немецкого – камень, что не может не вызвать ассоциации с апостолом Петром. По мнению о. Александра, «переводчик» в названии книги – слово тоже многозначное: брат Даниэль не только знал множество языков, но «переводил на язык современных людей понятия, которые являются основными в христианстве, – Бог, любовь, жертва». Главный герой романа всей своей жизнью являет то, что «настоящее христианство – это жизнь, реальные дела, а не просто учение. Ради догматов можно воевать, убивать; ради любви этого делать не будешь», -- убежден о. Александр. Священник Георгий Чистяков, также выступивший на вечере, считает роман «абсолютно художественным произведением», которое поднимает «очень важные и больные вопросы». По его мнению, книга Улицкой нуждается в серьезном, широком обсуждении.

Людмила Улицкая рассказала, что замысел написать о брате Даниэле Руфайзене возник у нее в 1992 г., когда она впервые познакомилась с ним в Москве. «Он вошел ко мне в дом – и невозможно было выдохнуть! Это был человек иной природы. У нас было ощущение святости, которое не описать словами», -- вспоминала писательница. Для нее, переживавшей тогда собственный духовный кризис, появление такого необычного, «ужасно веселого, радостного» христианина многое прояснило.

К этому моменту об о. Даниэле уже знали тысячи людей, о нем было написано несколько книг, несмотря на то, что он был очень скромным и простым человеком. И Людмила Улицкая в начале 90-х г. не смогла не приняться за свою книгу; в общей сложности она писала ее 10 лет. Сначала было создано два варианта документального романа. Третья попытка – роман-коллаж, состоящий из самых разных подлинных и вымышленных текстов: писем, воспоминаний, официальных документов, секретных доносов, расшифровки магнитофонных записей, через которые говорят десятки людей, -- удалась. Роман «Даниэль Штайн» вышел очень большим по нынешним временам тиражом – 150 тыс. экземпляров и стремительно раскупается, активно обсуждается.

Конечно, больше всего писательница говорила о своем главном герое. «В его жизни на войне не было ни одного дня, когда он не подвергался бы смертельному риску. Он осознавал: то, что он выжил – это чудо. Он был на «ты» с чудом, он чудом жил. Можно сказать, что он выжил один из сотен тысяч уничтоженных во время войны евреев. И у него было острое желание отдать Богу то, что ему не принадлежит, -- свою жизнь, которая была незаслуженным подарком. И Даниэль поступил в Кракове в монастырь кармелитов… Его тогда никто не понимал: и для католиков-поляков, и для евреев это было невероятно». Кстати, в романе рассказано о том, что тогда, весной 1945 года, на одно свободное место в монастыре было два претендента – Даниэль и Кароль Войтыла. Настоятель выбрал того, кому будет «гораздо труднее найти свое место в церкви» -- еврея. «Он оказался прав», -- говорится в романе, -- отвергнутый кандидат «определенно нашел свое место». Людмила Улицкая отметила, что эта история – реальна, так же как и встреча Даниэля в Ватикане со своим давним знакомцем, когда тот стал понтификом.

«Даниэль был счастлив в своем служении, при всех трудностях его жизни. Он не переставал праздновать праздник жизни, несмотря на то, что как монах много был лишен, отказался от многих вещей», -- рассказывала Улицкая о реальном Даниэле и о своем герое. «Этот радостный человек – настоящий христианин. Христианство ведь очень разное; огромный спектр возможностей есть в самом христианстве… Есть Серафим Саровский и Сергий Радонежский, Франциск Ассизский и блаженный Августин. Христианство предлагает разные пути, каждый из которых серьезный, наполненный …, и мы должны выбирать. Важна идея, что ничто не запрещено, что мы свободны, что христианство – совсем не узкий путь в интеллектуальном смысле. Но узкий путь в другом смысле: если мы говорим … «да», берем на себя какие-то обязательства -- то мы их берем. А они простые и не напрямую связаны с нашим христианским обращением… Это золотое правило, которое знают не только христиане: «Не делай другому того, чего не хотел бы для себя» -- это универсальная этическая истина, и если люди соблюдают ее, христиане не имеют права над ними возвышаться… Ужасное заблуждение и очень разделяющая людей идея, что сам по себе выбор вероисповедания делает человека выше».

Говоря об особенностях богословских воззрений брата Даниэля, которые многими принимались в штыки и не могли не привести к сложностям с «церковным начальством», писательница разъясняла: «Он полагал, например, что Троица – это поздняя идея, греческая, что она никогда не была свойственна иудаизму. У него с Троицей были сложные отношения. При этом он не отрицал Святого Духа, не отрицал Спасителя. Он эти сложные умственные построения, над которыми столетиями изощрялись достойные богословы, -- он просто отодвигал их в сторону, считая, что это не имеет практического значения в жизни… Он стремился к раннему христианству, к той церкви, которая была основана Самим Спасителем…  «Во что веровал мой Учитель?» – вот что было важно для Даниэля прежде всего... Даже проблемы разделения западной и восточной Церквей его не очень волновали…», – отметила Л. Улицкая.

Автор романа прекрасно понимает, что подобные мысли могут быть «спорными»; они «часто вызывали очень большой протест у многих людей». Но при этом она отмечает «редчайшее» явление: как бы люди ни относились к его воззрениям, «к нему лично они очень хорошо относились, он был настолько доброжелателен и открыт, что его невозможно было не любить. Даже его идеологические враги не могли его ненавидеть».

Изложив столь далекое от канонической догматики мировоззрение героя, писательница не первый раз обращается к читателям с такими словами: «Мне бы не хотелось быть соблазном ни для кого, пошатнуть чьи-то установки. Если это произошло, я приношу свои глубочайшие извинения. Моя задача была в том, чтобы показать образ бесконечной честности и смелости, которую являл Даниэль; показать, что это бывает».

В процессе работы над романом происходило много удивительных вещей, которые трудно назвать просто совпадениями. Одно из них автора изумляет больше всего: роман заканчивается гибелью главного героя в автокатастрофе, после чего обнаруживается, что он запрещен в служении, о чем он не успел узнать. Когда книга уже была написана и редактировалась, из Израиля, от человека, знавшего о. Даниэля, пришло известие, что именно так и было на самом деле: он умер от сердечного приступа, а в почтовом ящике в это время уже лежало письмо о запрещении. «Я это выдумала, но оказалось, что я угадала драматургию его жизни – это был для меня знак, что я на правильном пути», -- рассказывала Улицкая, добавляя, что вся работа над романом была отмечена чередой совпадений: «не успевала я задать вопрос, как молниеносно приходил ответ».

На встрече с писательницей зал был полон, читатели задавали множество вопросов. Например: сохранилась ли сейчас в Израиле община евреев-христиан? В Израиле быть христианином «опасно, общество этого не одобряет; гораздо лучше быть атеистом», делилась своими наблюдениями Л. Улицкая. Община о. Даниэля существует, но не умножается: нет человека, равного по харизматичности Даниэлю, евреи-христиане расходятся по другим церквам – в Израиле огромное число христианских юрисдикций. Когда Даниэль приехал в Израиль, он был единственным, кто служил на иврите, о чем в известность был поставлен глава Ватикана, но многих это крайне раздражало. Недавно сама Людмила Евгеньевна, будучи в Капернауме, зашла в греческий храм и в беседе со священнослужителем выяснила, что там регулярно проводятся богослужения на иврите, хотя среди прихожан – христиане из разных стран. Однако для «второго поколения» мигрантов иврит стал родным языком, и греки отозвались на эти изменения. «То, что было уникальным в 1959 г., сейчас стало рядовым явлением», – заметила писательница.

Ее спрашивали и о реальных прототипах ее героев, о названии и об обложке, о перспективах государства Израиль и о корнях антисемитизма. «Антисемитизм – удобная и давняя форма ксенофобии, и не единственная», -- в связи с этим Улицкая с тревогой говорила о новом витке ксенофобии в современной России, об антигрузинской кампании. «Это вопрос управления ситуацией и нашей собственной сопротивляемости. Мы не должны быть управляемы», -- подчеркнула писательница.

Говоря о преодолении нетерпимости, ксенофобии, о взращивании толерантности, Улицкая вновь возвращалась к Даниэлю Руфайзену, переводчику: «Мы очень нуждаемся в переводе. Мы плохо понимаем друг друга, а не только язык Бога. Только любовь и та мера доверия, которой обладал Даниэль, может дать связь и понимание между людьми».

Вечер завершился не запланированным, но пришедшимся к слову представлением серии детских книг, выпущенных при участии Людмилы Улицкой в рамках проекта Института толерантности ВГБИЛ, который называется «Другой, другие, о других». В четырех ярко оформленных книжках «для семейного чтения» детям рассказывают о традициях и обычаях разных народов, о разном понимании и формах семьи в истории, о кухне разных народов, об одежде и т.д. Воспитание толерантности и уважения к «другому» должно начинаться с детства, убеждены создатели серии. Л. Улицкая рассказала о намерении продолжить серию книгами о темах смерти-рождения, ссор-примирений, праздников и т.д.

Юлия Зайцева