Благовест-Инфо | www.blagovest-info.ru info@blagovest-info.ru |
| Версия для печати. Вернуться к сайту |
Архиерейски собор РПЦЗ. Сремские Карловцы, 1934. Фото: commons.wikimedia.org
Москва, 15 декабря, Благовест-инфо. Всероссийский церковный собор 1917-1918 гг. стал выразителем православного понимания взаимоотношений между иерархами, священниками и мирянами. Как были восприняты решения этого собора в Русской Зарубежной Церкви? Удалось ли в условиях изгнания, когда Русская Церковь впервые оказалась свободной от диктата государственной власти, в полноте реализовать соборные принципы? Доклад на эту тему представил 9 декабря диакон Андрей Псарёв – доктор философии, профессор церковного права и истории Русской Церкви Свято-Троицкой духовной семинарии (Джорданвилл, штат Нью-Йорк), член Межсоборного присутствия РПЦ. Основными положениями своего исследования «Эволюция отношения Русской Зарубежной Церкви к Всероссийскому собору 1917–1918 гг. и пониманию принципа соборности» он поделился с участниками постоянного семинара Historia Ecclesiae et Religionis Института всеобщей истории РАН.
Очевидно, что после победы большевиков «соборное делание» не могло развиваться в России на подконтрольных им территориях, однако оно получило хронологически небольшой шанс «развиваться спонтанно, инстинктивно, натурально» на территориях, которые еще не были советскими. О. Андрей привел три примера: Сибирское соборное церковное совещание в Томске (ноябрь-3 дек. 1918), Всеукраинский православный церковный собор в Киеве (1918 г.) и Юго-Восточный Русский церковный собор в Ставрополе (май 1919 г.). Деятельность этих соборных органов говорит о том, что «принцип представительства уже воспринимался в Русской Церкви как данность, как что-то ей присущее, свойственное», считает Псарёв. И первый Всезарубежный собор Русской Церкви в эмиграции (декабрь 1921 г., Сремские Карловцы) нужно рассматривать в контексте этих последних попыток продолжить «соборное делание» на территории России.
Докладчик предупредил, что, говоря о Русской Зарубежной Церкви, имеет в виду три структуры, появившиеся в разное время: Русскую Православную Церковь Заграницей (РПЦЗ), Православную Церковь в Америке (ПЦА) и Русскую архиепископию в Париже. У каждой из них были свои особенности, но все они «имели очень сильную приходскую базу, фундамент, который на 80% сохранил то, что было принято Всероссийским церковным собором». Исследователь пояснил, что в соответствии с решениями этого собора принципы представительства, сменяемости и широкого участия мирян проецировались на все уровни церковного управления: епархиальное собрание (тоже с участием мирян) избирало епархиальный совет; приходское собрание как высший руководящий орган прихода избирал приходской совет и т.д.
В то же время он показал, как «иерархический принцип стал вытеснять соборный». РПЦЗ возглавил митрополит Антоний (Храповицкий). По словам докладчика, он был убежден, что «монархические взгляды являются неотъемлемой частью православного мировоззрения». Это, а также «преобладание профессиональных монархистов на соборе» сыграло свою роль не только в принятии документов о восстановлении монархии, но и в том, как трансформировалась система управления в РПЦЗ. В силу ряда обстоятельств Патриарх Тихон принял решение о закрытии Высшего Церковного Управления Заграницей (орган с участием мирян), и в августе 1922 г. собор архиереев Заграничной Церкви организовал временный Архиерейский Синод Русской Заграничной Церкви. Это решение о «временном» действует до сего времени как каноническое основание для существования церковного центра заграницей. В результате реформы 1922 г. в РПЦЗ появилась «очень сильная иерархическая составляющая» (все решения в руках архиереев), и именно в этой структуре, в отличие от ПЦА и Парижа, это было наиболее очевидно, отметил о. Андрей.
По его словам, весь ХХ век вопросы церковной жизни «вращались вокруг двух главных тем – какой путь выбрать: централизации или децентрализации». За границей наблюдался «гибридный вариант», но архиереи РПЦЗ стремились включить «Париж и Америку» в единую централизованную структуру. А в СССР митрополит Сергий (Страгородский) «действовал так же, как будто он имел такой же статус, как Патриарх Тихон», стараясь, «чтобы митрополиты Кирилл (Смирнов) и Иосиф (Петровых) вошли в новую структуру, созданную митрополитом Сергием после его освобождения (из Бутырской тюрьмы весной 1921 г. – прим. ред.)».
Какие же основные решения Поместного Собора 1917-1918 гг. имели значение для русского церковного зарубежья? Помимо уже упомянутых процессов иерархиезации и централизации, докладчик особо становился на проблемах епархиального управления и приходского устройства. Согласно документам РПЦЗ, епархиальное собрание включает архиерея, клириков и мирян (мужчин и женщин), выбирает епархиальный совет. Но, по сравнению с решениями Поместного собора 1917-1918 г., полномочия епархиального совета значительно сужены: он «только помогает архиерею, который архиерействует сам как автократ, но иногда может прибегнуть к помощи совета». Возможно, эта тенденция – «монархичность прав епископата» связана с монархическими убеждениями митрополита Антония, предполагает исследователь.
Епархии в РПЦЗ объединяются в митрополичьи округа – это то решение Поместного собора, которое вполне удалось реализовать, считает докладчик.
Что касается приходского уровня, то в РПЦЗ до сих пор руководствуются так называемым «Нормальным приходским уставом» (НПУ), принятым на Поместном соборе, но изрядно «модифицированным» в зарубежье. В отличие от нового приходского устава РПЦ (2009 г.), приход возглавляет настоятель, приходское собрание является высшим органом управления, в его ведении финансы и выборы приходского совета из клириков и мирян, избрание ревизионной комиссии и т.д. Членство в приходе определено. Хотя и здесь заметна «тенденция к укреплению прав архиереев»: в 1956 г. изданы правила для священнослужителей РПЦЗ, которые входят в противоречие с НПУ, заметил автор.
В духе соборных постановлений 1918 г. сохраняется благословение проповедовать образованным мирянам и создавать братства, а в отношении роли женщин «соборная мысль» развивается: все более активной становится роль женщин в приходах.
В монастырях РПЦЗ и ПЦА сохранилось право избирать настоятеля/игуменью, что соответствует постановлениям Поместного Собора.
Одним из проявлений доминирования иерархического начала в РПЦЗ о. Андрей считает то, что очень трудно «достучаться» до архиерея, получить «обратную связь». Судя по всему, он сожалеет, что в РПЦЗ нет органа, подобного межсоборному присутствию в РПЦ МП – сам будучи членом этого органа, он отмечает, что, «хотя темы спускаются сверху, там очень демократично обсуждаются вопросы, внутри культивируется атмосфера дискуссии и открытости».
«У нас в РПЦЗ главное богатство – это люди, много профессионалов», которые могли бы посоветовать что-то дельное архиереям, отметил докладчик, однако «у нас нет инструментов для выражения мнений – это результат иерархического принципа, который доминирует». Он не исключает, что сами архиереи «были бы не против этот принцип изменить», как к тому располагают «вызовы времени», но пока все происходит по-прежнему.
Ознакомиться с докладом о. Андрея Псарёва и презентацией можно на Youtube-канале Центра изучения религии и церкви ИВИ РАН.
Юлия Зайцева
