Новости

Феномен Псковской миссии и повседневная жизнь ее служителей

Историк считает, что плоды православного возрождения на оккупированных землях не удалось полностью искоренить советскими репрессиями конца 1940-50-х гг.

Историк Константин Обозный. Фото из личного аккаунта в Facebook

Москва, 13 мая, Благовест-инфо. Период немецкой оккупации на Северо-Западе России вместе с лишениями и тяжелыми испытаниями принес возможность частичного восстановления церковной жизни, полностью разрушенной в предвоенный период. Как происходило это духовное возрождение? Как складывались отношения духовенства с оккупационной властью, партизанами и простыми верующими? Что стало со священниками и верующими после ухода германских войск? Историк Константин Обозный, автор многих публикаций о Псковской миссии, декан исторического факультета Свято-Филаретовского православно-христианского института (СФИ), рассказал об этом на очередном семинаре клуба «В поисках смысла», организованного СФИ. С лекцией на тему «Повседневная жизнь православного духовенства Ленинградской епархии во время немецкой оккупации 1941-1944 годов» он выступил в Zoom-эфире 12 мая.

Историк напомнил, что перед войной в Ленинградскую епархию были включены огромные территории в границах Ленинградской, Новгородской и Псковской областей. Центром возрождения православной жизни стал Псков, где находилось управление Псковской духовной миссии, созданной по благословению митрополита Виленского и Литовского Сергия (Воскресенского), Патриаршего экзарха Прибалтики. 9 июля 1941 г. немцы вошли в Псков, и уже вскоре в Ригу к экзарху стали поступать от жителей оккупированных территорий просьбы о том, чтобы он направил священников, рассказал историк.

Первая группа из 14 служителей (9 священников и 5 псаломщиков) прибыла в Псков уже 18 августа 1941 г., и вечером они уже служили всенощную под Преображение. В 1941 году в рамках Псковской миссии действовало не более 20 священников (в основном, выходцев из Прибалтики), а к 1943 г. число клириков увеличилось до 170. Нельзя сказать, что это много, учитывая, что на окормляемой территории было порядка 2 млн населения, более 400 приходов стремились возродиться и действовать. Таким образом, на одного священника приходилось более двух приходов, а чаще – и больше, причем разбросанных по обширной территории.

Почему сам феномен Псковской миссии стал возможным? Обозный отметил, что «по большому счету немцам все это церковное возрождение было не нужно, т.к. руководство Вермахта больше всего боялось национального возрождения русского народа, укрепления национального сознания, залогом чего была Православная Церковь». Однако именно на Северо-Западе сложилась «уникальная ситуация»: этим регионом управляли «прагматичные военные, готовые на определенные уступки, в церковной жизни они все разрешали: открытие приходов, создание церковных школ, крестные ходы, все, кроме поддержки партизан и подполья». Эти «прагматики» пытались использовать церковь в своей пропаганде – в газетах на оккупированных территориях акцентировалась мысль о том, что Германия веротерпима, что «русский народ может вернуться к вере отцов», что немцы сочувствуют тем, кто претерпевал большевистские гонения за веру. С другой стороны, митрополиту Сергию «удалось убедить немцев, что в глазах населения они поднимут свой авторитет, если разрешат возрождение церковной жизни». Кроме того, ему важно было таким образом «сохранить единство церкви, чтобы священники и приходы не уходили в другие юрисдикции». По словам историка, в других местах – например, в Белоруссии – «более жесткая, конфликтная, фанатично настроенная нацистская администрация» ничего подобного не позволяла.

Митрополит Сергий (Воскресенский) и служители миссии. Фото с сайта antisovetsky.blogspot.com

Представление о повседневной жизни православного духовенства Северо-Запада дают изученные Обозным архивные источники, среди которых особое место занимают отчеты священников митрополиту Сергию, публикации мемуаров клириков, служивших в Псковской миссии, и воспоминания мирян. По его словам, эта повседневность была «насыщена сюрпризами и неожиданностями», что было связано не только с реалиями жесткого режима оккупации, голода и лишений, но и с внутренними церковными процессами.

Так, воспоминания протоиерея Алексея Ионова (они легли в основу сценария фильма «Поп»), выпускника Свято-Сергиевского института в Париже, участника РСХД в числе первой группы клириков, прибывших из Латвии на Псковщину, рассказывают о том, как возрождалась православная жизнь в Острове и окрестностях. Первая служба совершалась на Успение 1941 г., когда Мироносицкий храм не мог вместить всех желающих, причащалось больше 200 человек. Встал вопрос о ремонте более просторного Троицкого собора в Острове, и силами и энтузиазмом прихожан и не без помощи оккупационных властей это удалось сделать. Став благочинным Островского округа, Ионов создавал приходские советы, группы активных мирян, которые начинали восстанавливать храмы – «благодаря его находчивости и настойчивости» удалось восстановить около 20 храмов в Островском благочинии. Алексей объезжал территорию в радиусе 40 км вокруг Острова, совершая требы и таинства; иногда за один день приходилось крестить до 90 младенцев. Кроме богослужений, он проводил евангельские встречи для молодежи и интеллигенции в воскресные дни, а всю неделю разъезжал по округе на подводах и на велосипеде. Последний, столь привычный способ передвижения для Прибалтики, «смущал местных жителей», которые считали это несолидным для священника.

В целом же местные жители «с большим почтением и благоговением относились к священникам», их везде очень ждали, а встречая на улице человека в рясе и с крестом, просили благословения, плакали – они давно такого не видели. Судя по воспоминаниям, верующие заботились о повседневных нуждах священников, «буквально сдували пылинки с батюшки». Во избежание соблазна экзарх Сергий издал особый циркуляр, в котором строго запрещал священникам устанавливать ценник на совершение треб и таинств, велено было довольствоваться только добровольными пожертвованиями. А жители «готовы были последнее отдать, чтобы поддержать священника, окружить его заботой, только бы восстанавливалась духовная жизнь», рассказывал Обозный. Еще один циркуляр экзарха обязывал священников проповедовать за каждым богослужением, проводить беседы вне богослужений. Это представляло большую проблему для рукоположенных в СССР в 20-30-е гг. – они не могли получить полноценного духовного образования, а те священники, которые «чудом выжили» на территории СССР, давно отвыкли проповедовать. Однако образованные клирики, прибывшие из Прибалтики, использовали любую возможность для духовного просвещения.

О. Георгий Бенигсен – еще один из героев его рассказа и один из самых молодых служителей Псковской миссии, тоже попавший в первую группу миссионеров, причем он был рукоположен всего за несколько дней до начала Великой Отечественной войны. Он был секретарем Псковской миссии и руководил Отделом духовного просвещения молодежи. При Димитриевском храме, настоятелем которого был о. Георгий, им был создан центр духовного просвещения детей и молодежи, в составе которого был церковный приют на 15-20 детей, школа на 150 учеников-подростков, церковный детский сад. Крещение молодых людей о. Георгий проводил только после серьезной катехизации в течение нескольких недель. Опыт РСХД и талант миссионера позволили о. Георгию создавать скаутские отряды, разные кружки, водить детей на экскурсии, устраивать миссионерский театр и концерты, выпускать стенгазету. Во Пскове ему помогали движенки РСХД, его затеи отличались «ненавязчивым миссионерским духом», отметил историк.

О. Георгий Бенигсен с детьми. Фото с сайта pravmir.ru

О. Владимир Толстоухов тоже был в составе первой миссионерской группы. Прибыв в Псков в августе 1941 г., он стал служить в округе Пушкинских гор, доезжал до Опочки и Ржева. Лектор продемонстрировал рукописную карту маршрутов, которую составил сам о. Владимир. По его воспоминаниям, он ежедневно совершал требы по 10-12 часов, при этом «мы уставали физически, но духом росли и окрылялись». У священника было много помощников-мирян, он тоже открывал церковные школы, где преподавали немецкий язык, историю, литературу и Закон Божий. О. Владимир напутствовал своего друга о. Георгия Тайлова, чтобы тот, отправляясь во Псков, просил у митрополита Сергия «чашу побольше», потому что тысячи православных ждали причастия.

Историк упомянул имена еще нескольких «выдающихся служителей Псковской миссии»: это отцы Николай Шенрок, Эллий Верхоустинский, Константин Шаховской, Илья Богданов, Алексей Назаретский, Алексей Азиатский. Многие из них, помимо служения на приходах, посещали лагеря военнопленных, приносили туда одежду, еду, совершали богослужения для них, а также оказывались в центре эпидемий холеры и тифа, причащая больных и умирающих.

Взаимоотношения священников с партизанами – особая страница этой истории. О. Александр Чернавский служил на Талабских островах, в 1943 г. он был вместе с дочерью арестован Гестапо по подозрению в связях с партизанами. Любой по таким же мотивам мог быть оправлен в лагерь. О. Алексей Кубардин днем выполнял все предписания оккупационных властей, а по ночам помогал партизанам выжить, снабжал их продовольствием. Он, как и многие священники Псковской миссии, был репрессирован советскими властями уже после войны. Известно, что благодаря своим дипломатическим способностям руководитель Псковской миссии о. Кирилл Заиц спас несколько священников от расстрела. Но историк упомянул случаи гибели священников от рук партизан. А о. Алексей Ионов писал, что «для партизан мы – пособники немцев, враги»; он вспоминал, что приходилось отпевать псковичей, погибших от рук партизан.

Но были и исключительные случаи: Обозный упомянул «партизанского попа» о. Федора Пузанова. Он служил в Порховском районе в составе Псковской миссии, пользовался доверием оккупационных властей, которые хотели воспользоваться его авторитетом, чтобы организовать погрузку людей в эшелоны для отправки на Запад. Но о. Федор увел своих прихожан в лес, к партизанам. За это он получил светскую награду.

Обозный решительно опровергает миф о том, что все поголовно члены миссии были завербованы фашистами, были пособниками захватчиками. Конечно, многим священникам приходилось участвовать в празднествах по случаю освобождения населенных пунктов от большевизма, служить благодарственные молебны, но «не о восхвалении фюрера и Вермахта, а с благодарением Богу за то, что теперь можно открывать храмы, служить, причащать людей, которые более 20 лет не имели такой возможности». Есть удивительные свидетельства: молодые миряне, которые участвовали в духовно-просветительской деятельности священников Псковской миссии, потом вспоминали годы оккупации как лучшее время своей жизни – именно потому, что тогда они получили возможность войти в настоящую церковную жизнь, встретиться с Христом, ощутить поддержку общины, «на всю жизнь сохранили прививку воцерковления». Более того, Обозный считает, что, несмотря на то, что как минимум треть священников Псковской миссии были репрессированы советскими властями после 1944 года, плоды их служения ощущались и в послевоенные годы: самые главные храмы не были закрыты даже в период хрущевской антирелигиозной кампании.

Те, кто до сих пор настаивают на том, что священники Псковской миссии – преступники-коллаборанты, либо не хотят знать подлинной истории, либо умышленно хотят сгустить негативные краски, считает историк. По его словам, в Псковской миссии были разные люди, они совершали и ошибки, и грехи, но среди них было немало тех, кого можно назвать исповедниками и даже равноапостольными, потому что их проповедь Евангелия «была сродни апостольскому подвигу».

Прослушать лекцию полностью можно на Facеbook-странице клуба «В поисках смысла».

Юлия Зайцева

Ваше имя: *
Ваш e-mail:
Отзыв: *
Введите символы, изображенные на рисунке (если данная комбинация символов кажется вам неразборчивой, кликните на рисунок для отображения другой комбинации):